Он — поэт конца, он — поэт трагического занавеса, который опустился над нашей историей. Только так и следует его понимать <…> Юрий Кузнецов не снисходит до утопии. Он говорит тёмные символические слова, которые найдут свою расшифровку, но не сегодня и не завтра. Именно поэтому ему дано громадное трагическое дарование. Именно трагическое. Он — один из самых трагических поэтов России от Симеона Полоцкого до наших дней. И поэтому та часть русской истории, о которой некогда было сказано, что Москва есть Третий Рим, кончается великим явлением Кузнецова.
Евгений Рейн
(«День литературы», 2001 год, март).
Рейн Евгений Борисович (р. 1935) — поэт. Он много лет дружил с Иосифом Бродским и, может, именно поэтому очень долго находился как бы в тени своего бывшего товарища. Хотя некоторые его стихи ни в чём не уступали лирике Бродского, а в чём-то даже и превосходили её.
В «нулевые» годы Рейн, испытывая острую нужду в деньгах, стал навязывать туркменским властям свои услуги, выразив готовность перевести стихи Туркменбаши. В писательском сообществе идея поэта вызвала возмущение. В ответ Рейн объявил войну своей ученице Татьяне Бек и развязал против неё травлю.
Говоря о последней из христианских поэм Юрия Кузнецова и факте самовольного помещения поэтом ряда своих — если бы вымышленных, а то ведь реально существовавших в истории и живущих сейчас! — персонажей в адские глубины, просто невозможно не коснуться нравственной стороны его творчества и, в частности, такого из «смертных» для христианина грехов как гордыня. Именно она ведь является той движущей силой, что позволяет приверженцам метода постмодернизма без малейших колебаний использовать по своему усмотрению не принадлежащие им художественные открытия и находки своих литературных предтеч, «опуская» в случае необходимости любые великие сюжеты, образы, а также фигуры самих их авторов до диктуемого законами постмодернизма уровня пародии и осмеяния, дающих возможность быстро и без особых духовных затрат вырасти до размеров вершителя исторических судеб.
Николай Переяслов
(Из статьи «Латентный постмодернизм Юрия Кузнецова»).
Переяслов Николай Владимирович (р. 1954) — литературный критик. В середине 90-х годов он перебрался из Самары в Москву и устроился на работу в аппарат Союза писателей России, видимо, полагая, что вместе с должностью получит и славу. Но карьера у него так и не задалась (его даже не стал долго держать в своих помощниках московский мэр Лужков). Да и критиком он оказался никаким.
…Большого читателя всё-таки нет, всеобщего литературного процесса нет, и главное: нет ощущения, что вокруг этих «слов» действительно сплачивается Россия. Показателен в этом отношении один из ярчайших (и лютейших) поэтов патриотической России, Юрий Кузнецов. Его фундаментальный сюжет — гибель мира. И в новейшем цикле, озаглавленном «Русское время», он пророчит:
Лев Аннинский
(«Дружба народов», 2002, № 6).
С моей точки зрения, один из наших лучших поэтов — Юрий Кузнецов. У него есть стихи, которые я абсолютно не принимаю, особенно когда он говорит о женщинах-поэтах: мол, есть три типа поэзии — рукоделие типа Ахматовой, истерия типа Цветаевой, всё остальное — безликий тип. Но как составитель поэтической антологии и как поэт я никогда не пропущу стихи Кузнецова. Он — один из лучших наших современных поэтов.
Евгений Евтушенко
(Из интервью Александру Щуплову для «Российской газеты», 2002 год).
Евтушенко Евгений Александрович (р. 1933) — поэт. Когда-то он собирал целые стадионы. «Как это ни парадоксально, — писал Михаил Светлов, — но… в своих социальных стихах Евтушенко куда лиричней, чем в своих рафинированно-лирических стихах». В 1964 году Евтушенко в своей поэме «Братская ГЭС» провозгласил: «Поэт в России — больше, чем поэт».