В Ленинградской уже после рождения сына Кузнецовым выделили какой-то сарай на улице Красная, 100. Чтобы семья окончательно не умерла от голода, главу семейства местные власти распорядились в конце концов устроить школьным учителем физкультуры.
Когда началась война, Поликарпа Кузнецова призвали в армию. Сначала он попал в Славянск, а потом его зачислили в Военную академию имени М. В. Фрунзе. Первое письмо он отправил жене в станицу Ленинградская из Москвы 7 октября 1941 года. Кузнецов писал:
«Здравствуйте, моя семья! Сообщаю, что меня зачислили слушателем академии. Сегодня мы уже занимаемся. Я уже немного познакомился с Москвой, был в центре на Красной площади, видел Кремль. Москва — это особый город. Если будет время, нужно ещё кой-где побывать. Здесь суровая погода, идут дожди, стоят туманы, иногда даже падает снег. Очень холодно. Я, как южанин, прямо замерзаю. Как-нибудь будем к этому климату привыкать. Рая, здесь всего много, но я не допытывался, кажется, всё дают по талонам. Сюда, т. е. в город, без командировочных документов въезжать запрещают, в гор. Туле ещё всех возвращают назад. Ну вот всё. Живу пока ничего. Питание здесь дорогое по сравнению с тем, где я был, требуется много денег».
И далее подпись: «Твой Павлик». Жена Кузнецова почему-то всю жизнь предпочитала называть его не Поликарпом, а Павлом.
Да, на почтовой открытке в графе «адрес отправителя» Кузнецов оставил следующие координаты: «гор. Москва, Девичий проезд, Академия им. Фрунзе, курс 1 „г“, группа 5-я. П. Е. Кузнецову».
Но в Москве Кузнецов пробыл всего пару недель. Уже 1 ноября он сообщал, что его срочно отправили в командировку под Сталинград в станицу Березовская на линию реки Медведовка. Командировка должна была продлиться от пятнадцати до тридцати дней. Потом всех слушателей академии планировали перевести в Ульяновск.
Естественно, Кузнецов очень хотел видеть рядом с собой любимую жену. В письме он просил: «Договорись с матерью, чтобы она взяла на время Вову и Авиету, а Юрика возьми с собой в Сталинград <…> Не забудь взять аттестат в военкомате».
Но Раиса Васильевна всё бросить и поехать к мужу побоялась. Она осталась в Ленинградской. В это время страшная опасность нависла над Ростовом. Кузнецов, переживая за семью, как бы она не оказалась в оккупации, 18 ноября написал жене: «Рая, если Ростову будет угрожать опасность, переезжай к матери [в Тихорецк]». Но она мужа не послушалась.
15 января 1942 года Поликарп Кузнецов писал жене:
«Я ужасно беспокоюсь о тебе и о детях. Мне кажется, ты выехала из ст. Ленинградской в Тихорецк. В начале я тебе писал, чтобы ты приезжала в Сталинград до родни жены Васи, но этого адреса я не узнал. Возможно, ты находишься уже давно в Сталинграде? Но меня найти не можешь. Если это письмо до тебя не дойдёт, пусть кто его получит, сообщит тебе, чтобы ты зашла в штаб 5 сапёрной армии и узнала, где я нахожусь, в каком месте. Я очень много писал писем и телеграмм, но ответа не получил, может потому, что часто нахожусь в разъездах. Рая, мы кончаем уже работу, скоро, очевидно, будем в Сталинграде, а затем в академию или на фронт. Постараюсь какими-нибудь путями добиться увидеться с тобой или в Тихорецке, или Сталинграде. У меня мысль не сходит, всё думаю, как добраться до тебя. Я жив и здоров, живу хорошо. Всего достаточно. Раичка, мог я бы тебе выслать какой-нибудь подарок, но его не принимают на почте. У меня много денег, мог бы тебе выслать руб. 1000, но не знаю, доходят ли переводы, и не знаю, куда слать. Если ты жива и здорова, скоро увидимся. Закончу командировку, тогда, возможно, установится с тобой связь. Сейчас я нахожусь в станице Боковской Ростовской области, скоро куда обратно выедем, но куда — не знаю. Жди сообщения при переезде. Крепко целую несколько раз! Привет папаше и мамаше, Нюсе, Даше и Андрею Герасимову. Интересно узнать, какие у вас новости. Остаюсь твой Павлик Кузнецов. 15.1.42».
Под Сталинградом Кузнецов пробыл почти до конца января 1942 года. Он рассчитывал, что ему удастся выкроить несколько дней и вырваться к семье в Тихорецк. Но 21 января командование сообщило, что все планы поменялись, продолжать учёбу слушатели академии будут не в Ульяновске, а в Ташкенте. По дороге 3 февраля Кузнецов отправил жене короткое письмо. Он сообщал:
«Письмо пишу в вагоне-теплушке. Выехали из Сталинграда 24 января 1942, уже осталось до Куйбышева 40 км. Из Куйбышева наш вагон должны прицепить к поезду, идущему в Ташкент. Сама видишь, что значит сейчас быть в дороге. Когда мы будем в Ташкенте? Мы едем отдельным вагоном, а если ехать в одиночку, очень трудно. На дорогу я в селе купил кабана на 70 кг и поделил на 5 чел., 15 кг сливочного масла, сахар. Пока есть что покушать. Хотелось к тебе заехать, но не удалось. Я не знаю, когда теперь я встречусь с тобой. Я безумно скучаю, не могу так долго не видеть тебя и своих детей. Но что поделаешь. Раичка, живи, не скучай. Когда буду ехать на фронт, надеюсь побывать у тебя, а когда это будет? Раичка, я доволен, что ты находишься у родных, так и предполагал. Но поверь, я ещё думаю, что ты меня будешь ждать в Сталинграде. Как только сегодня приеду в Куйбышев, опущу в ящик это письмо и пошлю 400 руб. денег. Из Сталинграда послал 600 руб. Думаю, пока тебе хватит, а дальше будет видно. Все твои письма, моя милая, получил (4), в предыдущем письме поблагодарил. Пиши чаще на имя: почтамт Ташкент, до востребования. Когда я буду получать твои письма, их читать я буду… <нрзб>