Михаил Всеволодович Анищенко родился 9 ноября 1950 года. В своей жизни он перепробовал десятки профессий: работал фрезеровщиком, слесарем, сантехником, сторожем, журналистом. В 1977 году его приняли в Литературный институт. Спустя два года поэт выпустил первую книгу стихов «Что за горами». А потом его трижды из института выгоняли.
Уж в 2007 году Евгений Евтушенко рассказывал о нём: «Каким-то образом во время перестройки стал одним из помощников самарского мэра. Но, увидев, как люди не выдерживают испытания властью и деньгами, проникся идиосинкразией к политике. Уехал в деревню, несколько лет пытался жить одним огородом. Раздражал своей откровенностью и непохожестью тех, кто любит паханствовать. Из зависти и в отместку его начали преследовать, даже избили».
Умер Анищенко 24 ноября 2011 года.
Годжа Халид. Свояк Низами
Сегодня мне очень трудно писать воспоминания о Юрии Кузнецове. Не только потому, что я его знал как настоящего поэта, как говорил гениальный Низами, таким должен быть поэт:
Низами под словом «живая вода» подразумевает слияние с вечностью.
Ангелоподобные люди, у которых в душе и в теле есть искра Божья, которые творят безвозмездно. Действительно, не каждый муж способен вытерпеть испытание тьмы, как Кузнецов.
Моё новое знакомство с классиком Кузнецовым произошло в Москве летом 1996 года. Я читал и печатал его стихи ещё до нашей встречи. Литературный мир с благоволением отнёсся к этим стихам. Главный редактор журнала «Гянджлик» поэт Мамед Исмаил заново напечатал эти переводы со словами аннотации. Я никак не ожидал, что с первого дня знакомства он меня пригласит на Высшие Литературные курсы поэтической семинарии.
Радуясь, я поблагодарил его. Между нами произошёл такой разговор:
— Юрий Поликарпович, курсы продолжаются?
Он коротко ответил:
— Да конечно, конечно!
Я тогда намекнул на несоответствие моего возраста:
— Юрий Поликарпович, мои студенческие годы уже прошли.
Он, смеясь, ответил:
— Ты только приходи и увидишь, что среди твоих сокурсников есть люди старше тебя.
Получив моё согласие, мы прекратили разговор на эту тему.
С благословения Юрия Поликарповича я с 1 сентября 1997 года стал слушателем Высших Литературных курсов.
В первый день учёбы мы все ждали Кузнецова. Он важным шагом зашёл в аудиторию. В его внешнем виде было сочетание офицерской выправки и поэтической мудрости.
Поздравил всех и сказал:
— Россия — наша родина, наш родной дом. Как везде, так и в Москве ощущается беспокойство. Берегите друг друга. Мы все россияне, но среди нас находится приехавший из далёкого Азербайджана наш друг, поэт Годжа Халид. Прошу уделить ему особое внимание.
По правде говоря, я был ошарашен. Шутка ли — поэт России с большой буквы, феномен, так меня представил. После слов Кузнецова, сказанных с глубокой верой и уважением ко мне, я был в центре внимания.
Не прошло и двух дней, как на перемене ко мне подошла женщина бальзаковского возраста в золотых очках. Оказалось, что она заведующая учебной частью высших курсов. В этой сфере она работала сорок лет.
Она привела меня в свой кабинет. Сначала она рассказала о себе. Потом много расспрашивала о родине, о жизни семьи. Она дала понять, что Кузнецов очень сердечно отзывался обо мне. «Мы все с нетерпением ожидали вашего приезда. После развала Советского Союза вы первый иностранец, которого пригласили на Высшие Литературные курсы».
Я почувствовал, что знакомство с Юрием Кузнецовым сильно интересует самоотверженную женщину.
Закончив среднюю школу, я поступил в Политехнический институт. Со второго курса бросив институт, пошёл в армию. Офицеры воинской части стояли в очереди за сборником стихов. Из рук в руки передавали сборник друг другу. Я заинтересовался, так как тоже писал стихи. Несколько моих стихов уже были изданы. Офицеры говорили, что в русской поэзии появился новый талант. Кому бы в руки ни попала эта книга, в первый раз прочитав эти стихи, человек запоминал их — «Атомная сказка», «Тридцать лет» и т. д. Выпросив книгу у офицера, я прочитал её. Так началось моё знакомство с современной русской поэзией Кузнецова.
Обо всём подробно я рассказал Нине Аверьяновне. Она с улыбкой сказала:
— Ты друг гениального поэта. И в любое время обращайся ко мне, как к своей матери.
Кузнецов ещё больше вырос в моих глазах. Внешне строгая и неразговорчивая на первый взгляд женщина оказалась очень душевным человеком.
Первые дни я сильно скучал. В общежитии на 7-м этаже, на улице Добролюбова, сидел в своей комнате и вспоминал, страдая, родную деревню, мать, жену, детей. Но разве можно скучать среди русских друзей?
Вскоре комната наполнилась людьми. Дружеские прогулки, дни рождения, весёлые шутки, споры о поэзии, одним словом, русская сердечность окутала меня, и скучать было некогда.
Мне стали близкими друзьями шофёр из Оренбурга Н. Пашков, Анатолий Першин из Тамбова, Константин Паскаль из Рязани, Андрей Смолин из Вологды, В. Ермолаев из Свердловска, Александр Ананичев из Сергиева Посада.
Мы часто собирались все вместе, вели беседы о новостях в литературе, строили планы на будущее. Каждый строил свои собственные планы. Но ближайший план у всех был один — найти общий язык и подружиться с Юрием Кузнецовым.
Однажды Пашков с горечью сказал мне, мы все попали сюда ради Кузнецова, но кроме тебя он ни с кем не общается. Кузнецов часто брал меня с собой в редакцию журнала «Наш современник» и беседовал со мной как с равным.
Однажды после занятий Кузнецов мне сказал:
— Жди меня недалеко от Тверского бульвара!
Увидел, что я замялся, добавил:
— Жена пригласила тебя в гости.
Не прошло десяти минут, как он появился. С доверием положив руку на плечо, сказал:
— Пошли, жена хочет с вами познакомиться.
Смеясь, добавил:
— Она из ваших, казашка.
Две дочери и жена встретили меня по-дружески. В столовой накрыли стол, и началась интересная беседа. Я спросил у Фатимы ханум:
— Знаете ли Вы происхождение Вашего имени?
Она ответила:
— Конечно, знаю. Фатима это имя жены пророка Мухамеда.
Но я исправил её ошибку:
— Фатима не жена пророка, а дочь.
Услышав это, Кузнецов рассмеялся. Не удержался от того, чтобы пошутить:
— Ты разве не знаешь о происхождении своего имени?
Тогда я спросил у Кузнецова:
— Юрий Поликарпович, Вы знаете, кто такой Низами?
А он с иронией мне:
— Ты сам мои стихи «Тень Низами» перевёл. Низами гениальный поэт Азербайджана.
Я сказал:
— Нет, Вы не знаете Низами, он Ваш родственник.
Кузнецов с удивлением посмотрел на меня.
— Как это может быть?
Я рассказал ему о кыпчакской красавице Афаг, которую послал Низами Дербендский Повелитель. Я рассказал о женитьбе Низами и Афаг. И добавил:
— Да, Юрий Поликарпович, Вы свояк Низами. Это судьба. Иначе почему Вы столько писали о нём среди стольких гениев.
Подумав, внезапно поднял тост за это родство.
Кузнецов был очень требовательным человеком. Но другого такого демократичного человека я не знал. Он давал нам полную свободу. Мы учились у него поэтическому мастерству. Даже пожилые слушатели многому научились у Кузнецова. Мы часами сидели и обсуждали его семинары.