Было видно, что им дали почитать моё личное дело. Всё их вопросы по моей биографии были конкретными с точными датами. Хотя некоторые года и даты они, то ли случайно, то ли специально путали. Приходилось их поправлять в нужных местах.
Откровенно глумиться и издеваться над ними я не стал. Ребята же на работе… Но, чтобы как-то поддерживать «беседу», включил режим бравого солдата Швейка. Ну да, того самого, которого судебные врачи признали идиотом, в виду «полной психической отупелости и врождённого кретинизма».
Я уже рассказал этим мордоворотам несколько тупых анекдотов и парочку выдуманных «настоящих историй» из жизни детдомовцев. Учитывая то, что раньше я их никогда не видел, а они соответственно никогда не видели меня, то воспринимали они мои слова «за чистую монету».
Через час в квартиру вошёл майор Васин, а «двое из ларца» растворились в сумраке подступающего вечера, как тень отца Гамлета…
— Ты чего тут Ваньку валяешь? — спросил меня куратор, явственно давая понять, что всё, происходящее в квартире он прекрасно слышал.
— А разве я должен откровенно разговаривать со всеми неизвестными мне ранее людьми, честно отвечая на все их вопросы?
— Но это же были наши сотрудники?
— Они мне не представились, даже не назвали своих имён…
— Но ты же понимаешь, что чужие тут не ходят?
— Как и двое сотрудников в милицейской форме, один из которых убил тётю Наташу…
После упоминания о погибшей сотруднице Васина, как бы даже передёрнуло…
— Не путай. Там были ряженые бандиты, а это были сотрудники особого отдела…
— Ага. Как и подполковник Хмара, который хотел меня посадить за свою дочку?
— Ты разве не понимаешь, что от твоих ответов на вопросы зависит твоё будущее.
— Я это знаю. И даже понимаю, что от этого зависит не только моё будущее, но и моего брата… И ещё нескольких близких мне людей. Но не этим же клоунам отвечать? Они не на того напали…
— Я это заметил.
— Я готов ответить на любые вопросы, товарищ майор. Только пусть они будут по существу.
— А до этого были не по существу?
— Это была клоунада в попытке подловить меня на лжи.
— А ты что…Никогда не врёшь?
— Вам не вру. Просто не всё говорю.
— Почему?
— А вы всегда всё о себе говорите?
— Ну…
— Никто о себе ВСЕГО никогда не расскажет. У каждого есть в глубине души такие заповедные места, в которые не допускают даже самых близких и родных людей…
— Ну… В чём-то ты прав. Но сейчас немного другая ситуация. И от твоих ответов зависит…
— Задавайте!
— Что?
— Задавайте вопросы, товарищ майор! Я готов ответить на всё. Ну, почти на всё…
— То есть ты оставляешь для себя что-то такое, которое не расскажешь никому?
— Конечно.
Васин сделал многозначительную паузу, а потом ответил жёстко и безапелляционно:
— В таком случае, ты нам не подходишь.
— Хорошо. — я не мог понять, серьёзно он это сказал, или это очередная проверка. — Можете вернуть нас с братом в детдом. А можете посадить в тюрьму, расстрелять… Или что вы там делаете с теми, кто слишком много знает…
Несмотря на то, что мы просто сидели на кухне друг напротив друга, казалось, что я сижу в подвалах Лубянки под ярким светом направленной мне прямо в лицо настольной лампы, а следователь Васин сверлит меня пронизывающим взглядом…
Алёну к вечеру не вернули домой. Забегая вперёд, могу сказать, что больше тем летом я её не видел. На все мои расспросы про неё, сперва мне отвечали уклончиво, а потом Васин конкретно сказал, чтобы я больше не задавал ненужных вопросов, а у Алёны теперь другое задание…
Вот так начались три недели моего обучения. Обучения в бешеном ритме и непонятное по содержанию. Спрашивается… Ну, зачем мне знать названия морских узлов на итальянском языке или состав всяких моющих средств бытовой химии различных западных производителей? И всё это перемежалось перекрёстными допросами разными людьми на немецком, французском, английском и других языках. Учитывая то, что из всех этих языков, я неплохо говорил только на английском и на русском. Из немецкого я помнил «нихт шиссен» и «хенде хох». Ну а из французского, только то, что спел Боярский в мушкетёрах, типа «пур ква па?» и «а ля гер ком а ля гер». Хотя нет. Ещё «шешре ля фам» помню.
Из дома мне выходить запретили. Продукты привозил по моему списку Сергей Карпин. Жаль, что даже с ним мне не удавалось пообщаться наедине хотя бы несколько минут. Он всегда приходил в момент активного обучения, здоровался, выкладывал продукты и молча уходил, забрав список на завтра.