— Никакого развода не будет, — сказал после долгого молчания полковник, по-прежнему сидя на кровати.
— Будет или не будет, пока не знаю, — Флора нахмурилась. — Но в мою спальню ты больше не входи.
— Да? А что же мне делать?
— Подумай. С Ариной твои барские шутки тоже теперь не пройдут. Николай зол, как черт. Чего доброго, еще и пристрелит.
— Кругом обложили, — пробормотал Мещерский. — Ровно медведя в берлоге.
— Не огорчайтесь, ваше сиятельство, — Аржанова, внимательно наблюдавшая за супругом, увидела в его глазах уныние и готовность безропотно принять любое ее решение. Кроме развода, конечно. — Предлагаю вам выход.
— Какой? — князь взглянул на жену с надеждой.
— Поскольку три года вы были моим боевым товарищем и любили меня чисто платонически…
— Любил! — горячо подтвердил он.
— Значит, надо вас выручать из трудного положения. Ну как солдат солдата, вы меня понимаете…
— Господи! — печально взмахнул рукой Мещерский. — Что за чушь ты городишь!
Аржанова рассмеялась.
Сперва этот разговор ее волновал и тревожил, потом — злил. А теперь стал казаться комическим. Следовало только совладать с собственными чувствами — главными из них были обида и горечь — как ситуация упростилась до анекдота. Неверная жена и неверный муж обсуждают важный вопрос. Им надо жить дальше бок о бок, сохраняя видимость брака и правила приличия. Рецептов тут много, и самый первый лежит на поверхности.
— Послушай, Михаил, — курская дворянка обошла вокруг кровати и приобняла супруга за плечи. — Из Очакова я всем привезла подарки. Тебе тоже, но особенный, живой.
— Наверное, хорошую охотничью собаку? — он потерся щекой о ее руку. — Хотя нет, животных в твоем багаже я не заметил.
— Сейчас мы спустимся на первый этаж, в нашу маленькую гостевую комнату. Там находятся две невольницы из гарема трехбунчужного паши Хуссейна, бывшего коменданта турецкой крепости. Так вот, они — твои.
— Мои? — полковник резво вскочил на ноги. — Это как понимать?
— Обыкновенно. Я объясню восточным шлюхам, что отныне ты — их новый хозяин, затем уйду. Далее поступай с ними по своей воле.
— А ты? Что будешь делать ты?
— Я? — Аржанова на мгновение задумалась. — Давно мечтаю попариться в нашей баньке с березовыми вениками, с кваском. Одним словом, по-деревенски и от души… После чего лягу спать. Пожалуйста, не буди меня. Развлекайся с наложницами у себя в кабинете.
В день приезда в Севастополь из Очакова Флора, без сомнения, пребывала в состоянии эйфории от последних встреч со своим великолепным возлюбленным, Григорием Александровичем, и от замечательной победы русского оружия над вечными врагами России, османами. Все казалось ей простым, легким, естественным. Так, меткого стрелка Николая она успокоила, его жену, ставшую предметом сексуальных домогательств барина, утешила, князю Мещерскому предложила взамен себя партнершу, да при том не одну, дабы не скучал он долгими зимними ночами…
Баньку Досифей истопил превосходно.
Аржанова и Глафира лежали на сосновым полках, хлестались березовыми вениками и поддавали жару, опрокидывая на раскаленные камни бадейки то с водой, то с квасом. Для полного расслабления требовалось еще выбегать во двор нагишом и кататься по снегу. Однако, увы, в январе 1789 года снег на недавно основанной военно-морской базе не выпал. Пришлось вместо этого обливаться водой из огромной бочки, стоявшей в саду.
Закрутив на голове мокрые волосы в виде чалмы из полотенца и обернувшись простыней, Анастасия отдыхала после парной и пила чай из самовара в предбаннике. К чаю Досифей подал печатные тульские пряники, мед, варенье из абрикосов, лимон, нарезанный тонкими ломтиками. Горничной, в виде исключения, было позволено сидеть рядом с госпожой и рассуждать о разных поворотах жизни человеческой, в частности, о детях, прижитых на стороне, о верности и любви, о прощении грехов, завещанном нам Иисусом Христом.
Досифей, периодически появляясь перед женщинами, старался не смотреть на завлекательные очертания их фигур, проступавшие под увлажненными льняными простынями. Наливая в очередной раз барыне в чашку свежую заварку, лакей заговорчески сообщил:
— Михаил-то Аркадьевич у турчанок не остался и в кабинет их не повел.