— Тут камыши. Я флажок поставлю со светоотражателем.
— Палки будет достаточно. Коммуникатор отключите. И ради Всевышнего: никаких лишних звуков и световых сигналов. Вам всё ясно?
— Да, я понял!
— Не забудьте выключить коммуникатор. До встречи, — и новый сухой щелчок обозначил конец связи.
Дрожащими от возбуждения руками Джеф отключил переговорное устройство. Вот и всё, конец заточению и одиночеству. Однако едва первое волнение улеглось, в голову полезли мысли не самого приятного сорта.
Видеозаписи, сделанные в течение первых дней, никуда не годились. Что он тогда понимал в жизни ачей? Да ничего.
Сперва Джеф пребывал в шоке и изумлении от короткого воздушного боя с Кусакой и последовавшей за ним жёсткой посадки. За считанные секунды гадский ач успел пробить в его парусе несколько дыр, а ему самому крепко, до багровых синяков искусать ноги. Но это оказалось не самой большой бедой. Удар о землю превратил каркас дельтаплана в кучу бесполезных обломков. Некоторое время Джеф просто лежал среди них, распластавшись по песку, и заново привыкал дышать. Ему казалось, что тело его пошло трещинами, как стакан из закалённого стекла, и рассыплется в мелкие крошки, стоит только пошевелиться.
Как выяснилось позже, эта вынужденная неподвижность спасла Джефу жизнь. Кусака не спустился с небес, чтобы добить противника. Зато из камышей выбежал другой ач, взъерошенный и весьма грозный с виду. «Как коршун на падаль», — подумал тогда Джеф и про себя окрестил нового знакомца Чилем. А тот принялся бегать вокруг, мощно грести лапами и забрасывать Джефа песком.
Слегка оправившись от падения, Джеф попытался наладить с местными контакт. Ачи общаться не желали, но и не запрещали чужаку свободно бродить по острову. В первый день Джефу удалось подсмотреть и заснять ряд коротких сцен. Так появился ролик минут на сорок, содержащий милые картины птичьего быта: похожий на танец обмен жестами с пусканием радуг и солнечных зайчиков, взаимная чистка оперения, купание птенцов на мелководье под надзором строгой мамаши, первые попытки бесед с Балаболом... Короче, всякая чушь. Но была там и пара действительно значимых эпизодов. Например, изготовление и обжиг контейнера.
Честно говоря, Джеф сперва подумал, что видит постройку гнезда. Из длинных, гибких веток прибрежного кустарника и широких листьев камыша пара ачей сплела ёмкость размером с небольшую ванну. Едва они закончили работу, прочие жители острова один за другим принялись подбегать, что-то срыгивать прямо в корзину и возить клювами по её дну.
Из любопытства Джеф тоже подошёл поближе, заглянул внутрь. Часть плетёной стенки и дно были вымазаны бело-голубой глиной. Ачи приносили её в своих желудках: тёплую, мягкую, тщательно разжёванную и смешанную со слюной. Джеф хотел было потрогать блестящую поверхность, но Чиль тут же больно треснул его клювом по руке.
Когда дно и стенки полностью скрыл толстый слой глины, ачи встали в полукруг, расправили крылья, поймали зеркальным оперением свет Астериона, и глиняную чашу наполнило нестерпимо яркое солнечное пламя! Этот момент был очень красив, но главное — он с полной ясностью демонстрировал мощь природного оружия ачей. Когда обжиг завершился, Джеф увидел, что оплётка сгорела, а глиняный корпус затвердел и покрылся прочной стекловидной глазурью. После остывания готовую ванночку вновь оплели снаружи гибкими прутьями и камышом, видимо, для защиты от случайных ударов.
Зачем ачам понадобилась эта ёмкость, Джеф узнал на следующий день. Чиль бесцеремонно растолкал его поутру, всучил небольшое щелястое лукошко с длинной ручкой из камышовой тесьмы, а потом щипками и жгучими солнечными зайчиками погнал к пляжу.
Всё знакомое Джефу население острова уже было там. Тощий долговязый ач, которого Джеф прозвал Дрищом, стоял между сделанной вчера посудиной и большой каменной чашей. Остальные бродили по мелководью с такими же, как у Джефа, хлипкими корзинками и собирали в них со дна ракушки, похожие на рапанов.
Как только корзинка наполнялась, ач тащил её на берег, вываливал добычу перед Дрищом, а тот ловко выковыривал моллюсков из раковин и мясо кидал в глиняную ванночку, а раковины — в каменную чашу. Она выполняла роль ступы: в свободное от чистки улова время Дрищ подсушивал ракушки отражённым жаром солнца, а потом гладким камнем, словно пестом, дробил их в перламутровый песок.
С тех пор для Джефа потянулись унылые, однообразные дни: утром сбор рапанов, днём сдача зполного контейнера четвёрке ачей под предводительством вспыльчивого гада, которого Джеф звал про себя Отморозком.