Аскеты носят кеды. А сибариты — кроссовки «adidas». Ботиночки он носит «наруман». Выключатель толщины. Это называется не «антапка», а «тренчик».
[Ведь шёлк — клёшь дев]. Надоели эти живые журналы. Уже? так быстро? Завтра начнут звонить — я всех аннулирую. Все эти разговоры не дают никаких деталей. Дело в том, мадемуазель, что ложь раскрывает не меньше, чем правда. Иногда даже больше. Голос Пуаро звучал серьёзно.
Туалет так и не сняли. Не успели. При родителях неудобно.
Улисс или квадрат. Второй квадрат с медицинским лицом. Без сердечного друга жить трудно. Добавим им субботу и воскресенье, чтобы они всё успели. Ты вчера разбросал игрушки? Вот видишь. И отвёртка попала в пылесос. Загадка: найдите предмет, лишний на этом столе. Вот фотография. Я сделал это. Вернее, сначала нашёл, а потом придумал загадку. И сбросил его под стол. Теперь вы его не найдёте.
И я, сосредоточившись на звук: сверчок рублей в неоновом конверте мигает мне в далёком Интернете.
Всё, что следует сделать, — это нажать на левую кнопку мыши. Установив, впрочем, предварительно стрелочку туда, куда надо. Впрочем, и так большая часть времени проходит за этим занятием. Иногда нужно нажать два раза быстро. Это также не составляет труда. Труда? — Если возникнет окно вопроса — «да» — «нет», — то нажимай «да».
А 386-й — это вообще легенда. Это сон без дыма. Я долго думал, почему он так назван, а не 389-й. Ведь он появился, пожалуй, в 89-м, а никак не в 86-м. В 86-м он появиться не мог… Однако при чём тут «триста» тогда?
Кофе — это тема. Мочалки для посуды, ой, мочалки для тела. Особенно для детей. Не только как сувенир, но и подарок будет хороший. Ну ладно, я понял, а то я сейчас в электричке еду. Юморист! Со мной связываться нельзя. Я тридцать лет в КВН'е работала. Капитаном. Оставляю вам сказать на этот случай множество острых слов. Если надо в тетрисе подшустрить, я справлюсь. Экстази задаром предлагали, — не хочу. Чтобы ходить глупо улыбаться и танцевать? Меня интересует изучение сознания. А может, я уже теперь спать лягу, если дадут где. Я потихоньку любуюсь своим почерком. Мой почерк мне ненавистен. Он мне надоел. Я не знаю, куда деваться от него. Только закрою глаза, он начинает лезть в меня со всех сторон.
Подозреваю, что на меня подспудно влияют стандартные приёмы современной фотографии. И думаю: насколько же проще было сочинителю в прежние времена, когда воображение не было связано бесчисленными визуальными подсказками. Я не даю ссылок, но здесь дам. Не знаю, почему мне так захотелось. Это рассказ Набокова «Ланс». Точней — он был написан по-английски. А перевод — Дмитрия Чекалова. Кто это такой, не знаю. Тоже где-то живёт, работает. Я почти уверен, что сам Набоков не употребил бы здесь слова «визуальный». — Ишь ты! Он «уверен»! А сам-то он кто?
У него вторая производная неправильно вихляет. Ты посмотри: в начале так быстро прибавляется. К апрелю, наоборот, замедлилось. А сейчас, после солнцеворота, хоть и убавляется, но совсем по чуть-чуть, так что ко второму августа (день рождения Михаила Щербакова) едва сдвинется в обратном направлении. Хотя известно, что «Илья-пророк и второй уволок» — час, в смысле… — Ты имеешь в виду число знаков или число слов? — Да всё равно. И то и другое. У него среднее число знаков в слове — константа… — Так вторая производная, говоришь, не похожа? Что ж, пожалуй, это основательная точка для критики. — А то!
А Петра и Павла давно прошли? По сравнению с ними вообще ничтожны любые слова. «Витии многовещанные видим яко рыбы безгласные». Я в церковных помещениях чувствую себя так же неуютно, наверное, как ты — в ресторанах и кафе. «Батюшка, благословите меня на что-нибудь». — «Пойди поссы». /…?/ (Отцу Павлу дать бы за это в репу, недолго думая.) «Ты что, это великий старец! Что он сказал, то обязательно и буквально сделай! Хоть каплю выжми из себя. Иначе — мало ли что. Вдруг рак какой-нибудь». — Ка́к она побежала!