Итак, после утреннего кофе, Черный остался сторожить Марию, а бургомистр, Антон и Белый мчались верхом к лесной поляне, где всегда проходил охотничий сбор.
За ними спешили повозки со слугами и егерями. Слуги везли одежду, посуду и продукты, а егеря - туго набитые баулы, в которых лежали кожаные пантронташи и чищеные ружья. Замыкал охотничий поезд возок с псарями. Гончие в пути дружно лаяли на всех и на вся.
Прибыв на место, Антон увидал с десяток оживленных мужчин в охотничьих костюмах. Слуги разбивали шатры и сбивали столы, егеря набивали ружья патронами, а господа курили чубуки и трубки и рассказывали друг другу старые охотничьи байки. Видимо, нежданно пришедшая весна действовала на всех благотворно, как и временное отсутствие князя: все были милы, учтивы, раскованы и остроумны. То и дело лесную поляну оглашал громкий смех после соленых шуток и пересоленых анекдотов, которые под семейным кровом не рассказывались даже шепотом.
Соскочив с лошади, господин Ленард взял под руку скрипача и подвел его к большой группе мужчин.
- Знакомьтесь, господа! - привлекая всеобщее внимание, произнес он. Антон-музыкант, о котором вы уже наслышаны!.. - и нерешительно добавил: Гм-гм!.. Мой будущий зять!
Антон сбросил плащ и остался в новом костюме.
Анекдоты смолкли. Все дивясь и широко улыбаясь, обступили слегка засмущавшегося музыканта. В самом деле, костюм очень ему шел: бархатный темно-вишневый пиджак, полосатые брюки, заправленные в сапоги, яркий шейный платок под отложным воротничком белоснежной рубашки. А уж сообщение бургомистра делало его просто человеком их круга.
К нему тотчас подошел городской Скульптор и тут же сообщил всем, что создаст памятник скрипачу, если Магистрат выделит деньги.
- Хорошая идея! - одобрил Ленард. - Надо только объявить обязательную добровольную подписку на сбор золота для статуи.
Антон пытался отнекиваться, на что Скульптор заметил:
- Вам может, памятник и не нужен, но народу!.. Мы-то с вами - люди маленькие: чего народ прикажет - то и сотворим! Так что не привиредничайте, господин музыкант!
Скульптор был реалистом, то есть умел правдиво отображать окружающий мир глазами бургомистра. Он уже видел, стоящего на пьедестале музыканта со скрипкой в руках. Разметавшиеся на ветру волосы, горящий взгляд, тонкие пальцы...
К тому же, Скульптор был не только реалистом, но и провидцем. Он имел большую семью. Во дворе его дома стояла многофигурная композиция, которую он не мог закончить уже много лет. Вначале он изваял себя и свою тогда ещё будущую жену. Первоначально выбитая на постаменте надпись, гласила: "ДВОЕ И ЛЮБОВЬ". Но каждый год, с увеличением семейства, Скульптор добавлял к композиции новых членов своей фамилии, всякий раз меняя название: "ТРОЕ И ЛЮБОВЬ"... "ПЯТЕРО И ЛЮБОВЬ"... "ШЕСТЕРО И ЛЮБОВЬ"...
Теперь его жена ждала пятого ребенка, но Искусство ждать не хотело, и в мастерской уже родился новый гипсовый придаток к шедевру. Свое очередное дитя скульптор развернул спиной к зрителю и заставил обнять отцовское колено: ведь неизвестно, мальчик это будет, или девочка...
Объявив бургомистру свою идею, он отошел в сторонку, предоставив другим возможность пожать Антону руку и сказать несколько теплых слов в его адрес.
- Может, выпьем, господа? - предложил Гостинщик и щелкнул пальцами своим поварятам.
На огромных пнях шестивековых дубов, нарочно спиленых ради охотничьих пирушек, тут же появились бокалы и бутылки с вином.
- За нового члена охотничьего общества! - хорошо поставленным голосом провозгласил директор филармонии.
И все выпили за Антона.
- За здоровье зятя господина бургомистра! - выкрикнул Галантерейщик.
И все снова осушили бокалы за скрипача.
- За удачную охоту! - предложил тост одноглазый полковник с черной повязкой на правом глазу, напоминающий пирата.
И все выпили по третьему разу.
- Когда-нибудь стреляли? - поинтересовался он у скрипача.
- Я не люблю, когда стреляют, - ответил Антон, вспомнив слова Снегиря.
У полковника округлился единственный глаз:
- Тогда зачем, позвольте спросить, вы здесь?!
Рыжий полковник был не только без правого глаза, но и без левого уха, у него отсутствовало два пальца на левой руке и три на правой. Все эти ранения он получил не на войне, а на охоте после обильных "лесных излияний". Кроме того, одна нога, попавшая в капкан, была слегка короче другой. Но он гордился своими увечьями, как солдаты гордятся орденами и медалями.
- Уметь стрелять должен каждый мужчина! - нравоучительно рявкнул он. Будь моя воля, - у меня стреляли бы все: и женщины, и дети!.. Враг не дремлет! - гаркнул на всю поляну захмелевший вояка и отошел в сторонку, сразу потеряв всякий интерес к Антону.
Зато к нему тут же заспешили с двух сторон Рыбник и Галантерейщик. Рыбник - благодушный здоровяк, от которого за версту разило одеколоном и копченой рыбой - широко улыбаясь, взял Антона под руку.
- Вчера закоптил два бочонка с миногами. Один - ваш!.. А пожелаете осетрину или форель, - мигом доставлю!.. Но и вы помогите мне... - И добавил уже шепотом: - Проклятые налоги!.. Убедите вашего будущего тестя снизить их!.. Нет-нет! Только не в ущерб городу! Исключительно для меня! и грубо рассмеялся своей шутке.
Антон что-то промямлил в ответ, облизнув сухие губы. Рыбник же понял это по-своему:
- А уж я позабочусь о жирных карпах, фаршированной щуке и розовом балыке!
- Простите... - Антон с трудом высвободил локоть, за который тут же вцепился Галантерейщик - худой и длинный, как жердь, совсем ещё молодой человек с бакенбардами - главный модник города.
- Одна просьба, господин скрипач, - сказал он Антону. - Вы - молоды, я - тоже. Надеюсь, подружимся... - Он согнулся в три погибели и жарко зашептал музыканту на ухо: - Помогите открыть ночной магазин.
- Ночной?! - поразился Антон. - Но ведь ночью все спят!
- Не все! - закатил глаза Галантерейщик. - У молодых вдов и перезрелых дев - сплошная бессонница, - он противно хихикнул. - Помогите, господин скрипач!.. Постоянный пригласительный билет вам обеспечу...
- Не уверен, что смогу! - покраснев, отрезал Антон.
Внезапно на поляне зазвонил телефон. Бургомистр подошел к древнему дубу и, засунув руку в дупло, вытащил телефонную трубку:
- Бургомистр слушает!..
Присутствующие на поляне, словно по команде, заткнули пальцами уши.
- Все в сборе, ваша светлость!.. Со мной, ваша милость! - и взглянул на Антона. - Ждем только вас... - и бросил трубку обратно в дупло. - Его светлость, - объявил он всем, - уже выезжает!
Разговоры возобновились.
Бургомистр подозвал Егермейстера.
- Все готово?
- Как всегда, ваше превосходительство!
- Тшш!.. Кабаны на месте?
- В кустах.
- Зайцы?
- В мешках.
- Куропатки?
- В силках.
- Будем надеяться, охота пройдет удачно, - вздохнув, выразил всеобщее желание бургомистр.
- Как всегда, ваша милость! - браво ответил Егермейстер.
Минут через десять послышалось: "Едет! Едет!" - и на охотничью поляну влетела карета.
Бургомистр, сломя голову, кинулся встречать князя.
- Без вас не начинаем! - по-военному доложил он ему.
- Могли бы и начать, - сказал Вольнор, спрыгивая со ступеньки кареты.
Князь был человеком странным даже на первый взгляд. Хромал на левую ногу, но казался при этом стройным. На вид ему можно было дать как пятьдесят, так и семьдесят, а то и все девяносто. А находясь рядом с ним, чувствовалось затхлое дыхание склепа. Брр! Он носил наглухо застегнутый черный мундир с золотыми галунами и лакированные сапоги со шпорами.