Он посмотрел на меня, медленно кивнул и повторил:
— Все глубже и глубже. Так что это — возмездие, господин Грег. И нам с ней никуда от него не скрыться. Это только начало, дальше будет хуже. Что ж, — вздохнул он, — остается уповать на Бога…
Я молчал. Я понимал, что разубеждать его бесполезно. Да и не было у меня пока никаких оснований его переубеждать.
И, между прочим, его версия все объясняла.
Кроме одного нюанса: подобных историй можно было, наверное, насчитать немало во всех мирах — с разбитыми сердцами, обманутыми надеждами, проклятиями и самоубийствами; но не встречались еще случаи, чтобы тени мертвых покушались на живых, оставляя вполне реальные следы покушений. Нет, отнюдь не ужасный призрак несчастного самоубийцы действовал там, в окрестностях Мериды-Гвадианы, не призрак растерзал людей в доме Ивара Ноома на Фениксе. Версия с призраками годилась бы для вечернего сериала или для писателей — взять того же Свена Блутсберга, — но никак не для реального, а не вымышленного следствия.
— Мы будем иметь в виду ваше объяснение случившегося, господин Карреро, — вежливо сказал я. — Спасибо за информацию.
— Понятно. — Луис Карреро окинул меня сожалеющим взглядом и добавил с легким оттенком сарказма: — Чем хороша наша полиция, так это способностью объяснить даже в принципе необъяснимое и определить на роль преступника наиболее подходящую и устраивающую ее фигуру.
Я промолчал. Совершенно нецелесообразно было начинать достаточно отвлеченную дискуссию.
— Бесперспективное это занятие, господин Грег — пытаться ловить призрак. Он все равно сделает свое дело.
Мне подумалось, что супруг Эвридики Карреро слишком уж настойчиво рекомендует бросить ненужное, по его мнению, расследование и заняться более полезными делами.
— Мы пока не занимаемся ловлей призраков, господин Карреро. Мы выясняем подробности происшествия. А насчет ловли призраков… Если возникнет такая необходимость, мы все-таки, с вашего разрешения, сделаем такую попытку.
Капитан-директор покивал с насмешливым видом, словно говоря: «Ну-ну, ребята, валяйте дурака дальше».
— Скажите пожалуйста, господин Карреро, а как звали того несчастного юношу?
Луис Карреро недоуменно повел головой и после заминки, понизив голос, произнес:
— Джордже. Джордже Вирджилиас.
— А нет ли среди ваших знакомых или знакомых вашей жены человека по имени Орфей?
Господин Каррерс нахмурился и его бледное лицо слегка порозовело.
— Выходит, это ничтожество Минотти у вас на подозрении? Бросьте, господин Грег! Он, конечно, крайне неприятный тип, но чтобы… Да и не мог он! Все эти ваши версии имеют ценность не большую, чем воробьиная возня. Да, я терпеть его не могу, но у меня есть на то свои причины. Нет, господин Грег, напрасно вы все это…
— Я не сказал, что мы подозреваем господина Минотти, — сдержанно заметил я, стараясь не показать охватившего меня возбуждения. Неужели зацепка? — Значит, его имя Орфей?
— Да нет, — сквозь зубы процедил Луис Карреро. — Имя этого господина Алессандро. Алессандро Минотти, чтоб ему не найти долину Иосафата!
— А при чем здесь Орфей?
Луис Карреро поморщился, словно у него опять заболел зуб, и нехотя сказал:
— Господин Минотти ведет себя довольно назойливо по отношению к моей жене. Я уже не раз давал ему понять, что его визиты нежелательны, но он все обращает в шутку. — В темных глазах Луиса Карреро возник холодный блеск. Вы видели мою жену, господин Грег. Согласитесь, она привлекает внимание.
— Она очаровательна, — чистосердечно признался я.
Второй Искуситель окатил меня мрачным взглядом собственника, у которого собираются отнять его главное достояние.
— Я тоже так считаю. Так же считает и это ничтожество Минотти. Эти визиты в мое отсутствие, эти цветы… Он и сюда успел заявиться чуть ли не раньше меня! — (Я вспомнил благоухающую цветами палату номер три). — Дика слишком деликатна, чтобы указать ему на дверь, хотя он для нее, в общем-то, пустое место — я же вижу! — Луис Карреро наклонил голову и заскрипел зубами.
— Почему же все-таки Орфей? — осторожно напомнил я, с сочувствием глядя на него.
— Орфей! — Луис Карреро презрительно усмехнулся. — Потому что имя моей жены — Эвридика. Это он называет себя Орфеем. «Вы моя Эвридика, я ваш преданный Орфей», — скривившись, почти пропел он, явно копируя господина Минотти. — И начинает терзать пианино. Он объяснял, какая-то доисторическая легенда. Какой-то земной музыкант, задушенная кем-то — соперником, кажется, — возлюбленная… Реанимация с помощью музыки, гроб хрустальный на цепях… Орфей! Оч-чень крупный специалист по ранней истории Журавлиной Стаи.