Наделся, наивный, что смогу отпустить её в ночь праздника Маков, что буду выше всяких привязанностей. Но сейчас полузадушенное чувство вспыхнуло с новой силой, разгоняя по венам отраву – я, бывалый солдат, дехейм лорда, Зверь-из-Ущелья, прибежал по первому зову, как пёс.
Как нищий, которому посулили мешок золота. Как волк, почуявший кровь.
Будь проклят этот Ольд, жаль, что он не сгинул где-то по дороге в Лестру! Зря я узнал, что она будет здесь, потому что просто не могу. Теперь не могу бороться с этой бешеной тягой.
***
Он подошёл так близко – стоял у соседней палатки, небрежно сложив руки на груди, а из-за плеча выглядывала рукоять страшного клинка. Лестриец смотрел так серьёзно, задумчиво, с ожиданием и обещанием чего-то – и от осознания этого меня накрыло мощной волной, лишило воздуха.
Ренн выглядел усталым и осунувшимся: щетина отросла, скулы выделялись сильнее, чем раньше, но глаза сверкали бешеным огнём, когда он смотрел то на меня, то на искателей рядом. А мне безумно хотелось разогнать их всех, даже Орвина, чтобы хоть несколько мгновений провести с моим лестрийцем наедине, ведь нас разделяло всего несколько шагов – пройди и дотронься рукой.
Но здесь, под прицелом чужих глаз и ушей я не смогу поговорить с ним, не смогу коснуться, да и Горт всё рядом отирается – возомнил себя моим защитником или нянькой.
Прибила бы!
Казалось, что все до единого видят и понимают, в каком состоянии я нахожусь, как я горю и тлею, но специально издеваются!
Наконец, когда игра в гляделки Реннейру надоела, он направился ко мне уверенным шагом. И эта уверенность, мужская непоколебимая сила волной окатила стоящих рядом – и братец, и Горт со своей компанией вдруг вспомнили о неотложных делах и поспешили раствориться.
– Господин что-то хотел? – спросила я ласково.
Ренн сощурился, глядя исподлобья, и шумно втянул воздух. Он держал кулаки сжатыми – так, что костяшки побелели.
– У меня есть то, чего нет у других...
Взгляд глаза в глаза, и по спине скользнула стайка мурашек. Сейчас мы совсем одни… почти… не считая сотен людей вокруг.
– И что же у тебя есть особенного, дочь гор? – он изогнул левую бровь, а край рта дёрнулся в едва читаемой улыбке.
Глупое, глупое сердце! Это ведь совсем ничего не означает… Или, наоборот, значит слишком много – столько, что мой разум просто не в силах это осознать.
– Вот эти чудесные камни и парочка секретов в запасе. Но секреты даром я не отдаю.
– Я щедро заплачу.
Со стороны могло показаться, что это вежливая беседа с покупателем, и только мы двое знали, что на самом деле кроется за этими пустыми словами.
И сейчас…
Никого рядом? Все заняты своими делами? Отлично!
Я кивком велела обойти шатёр, а потом схватила за рукав, молниеносно затянула его внутрь и задернула полог. Мы оказались отрезаны от всего мира.
Сумасшедшая! Если кто-то увидит... Впрочем, плевать! На всё плевать, потому что в голове ни одной чёткой мысли, всё потерялось в полутьме, вспыхивающей золотыми искрами кристаллов и мягком свечении амулетов.
И запахе моего лестрийца. В тепле его ладоней, сдавивших талию, в сумасшедшем блеске глаз.
– Я соскучился, жрица... – он подхватил меня под бёдра, усадил на стол и вклинился меж моих колен. Под ягодицами захрустели самоцветы – недовольно, обиженно. И, может, в другое время я почувствовала бы стыд за такое неуважительное обращение, но не сейчас – когда мужская щетина царапала мою шею, а губы подбирались всё ближе к моим губам.
– Зачем звала? Что хотела? – лихорадочный шёпот, плавящий все мои страхи. – Думал, что отпустил, отказался, переборол. А ты… Может, ты на самом деле ведьма?
Я сама нашла губы лестрийца – голод был неумолим. Скорей, скорей… Испить его дыхание, прижаться грудью, запрокинуть голову – вот так… Так удобней, да...
Мы оба на несколько мгновений обезумели, пытаясь утолить жажду и тоску друг по другу. Горы и равнины встретились, стирая в порошок всё вокруг, стирая само время и расстояние.
– Я тоже скучала по тебе, Зверь-из-Ущелья, – чувствуя, как на исцелованных губах распускается улыбка, я огладила подушечками пальцев его скулы и лоб.
Матерь Гор, как же он красив… И он сейчас со мной.
Снаружи что–то хлопнуло, загомонили люди, и я напряглась, спряталась, как заяц – в объятия Реннейра. Совсем голову потеряла и забыла о самом главном!
– Полагаю, мне нельзя находиться здесь долго? – он огляделся, чуть ослабив хватку. Он всё ещё стоял непозволительно близко, а я обнимала его бёдрами. Поймала в ловушку, боясь, что его от меня оторвут, или что он сам сбежит.