Я вышла из скалы прямо напротив решётки, так, что мне был хорошо виден скрючившийся на матрасе пленник. Вокруг валялись глиняные черепки, согнутая ложка и хлебная корка. Сердце застыло от жалости и прилива острого стыда – я сама приложила руку к его наказанию. Как теперь смотреть в глаза этому человеку?
Тихим шагом приблизилась к решётке и коснулась её пальцами. Камень едва ощутимо завибрировал, но злости я в нём не почувствовала, лишь любопытство. Словно он спрашивал – что ты здесь забыла, жрица?
– Мастер Ольд! – позвала я громким шёпотом, но он не откликнулся. Тогда я покашляла и повторила призыв.
Мужчина слабо завозился, приподнялся на локтях. Спутанные волосы падали на лицо и лезли в глаза.
– Кто здесь? – голос прозвучал на удивление живо.
– Это Рамона. Каменная жрица.
Он медленно поднялся, откинул волосы с лица – оно исхудало, скулы и нос заострились, цвет кожи в неверном свете хризоберилла казался серым.
– Ты пришла, чтобы добить меня, дочь Рорана? Это он тебя послал?
– Нет, – качнула головой, борясь с желанием спрятать глаза. – Я пришла по своей воле. Никто об этом не знает.
– Зачем? – он медленно приблизился к решётке, а мой взгляд метнулся к чернеющему провалу. Матерь Гор, он ведь спал почти на самом краю… – Ты участвовала в том ритуале, я видел тебя.
– Простите, – слово далось с большим трудом, горло сжималось, а язык не хотел повиноваться. Как жалки мои извинения по сравнению с тем, что ему пришлось пережить!
Он печально усмехнулся и потряс головой, положил руки на решётку.
– У тебя не было выбора, жрица. Они тебя заставили, они… – Ольд плотно сжал губы, и даже во мраке ночи я увидела, как гневно замерцали глаза. – …умеют убеждать. Но у всего есть последствия. За всё придётся ответить, ничто не останется неоплаченным.
– О чём вы? – от слов бывшего старейшины меня продрал холодок, вспыхнула мысль – не совершаю ли я ошибку?
– Причинённое зло вернётся сторицей. Это закон жизни, – уточнил Ольд, глядя на меня исподлобья. Ну просто зверь, посаженный на цепь!
– Так не должно было случиться.
– Не должно… – повторил эхом. – Но я сам виноват, потерял бдительность. Теперь моя дочь в руках искателей, а моя женщина… – он опустил голову и с силой сжал прутья – тонкие багровые ручейки покатились вниз.
– Уверена, она жива! – постаралась утешить я, хоть сама в этом сомневалась. Я уже убедилась в том, что заветы легко нарушить, что слова – это всего лишь ветер.
Не обращая внимания на раны, Ольд оттолкнулся от решётки.
– Они ждут, что я потеряю веру и сделаю всё своими руками, а им пачкаться не придётся, – старейшина бросил печальный взгляд в сторону провала. – Интересно, сколько несчастных окончили жизнь вот так?
Я сглотнула вязкий ком и облизала губы. В лицо подул затхлый ветер, несущий смерть, и я обхватила себя за плечи. Телу стало чуть теплее, зато внутри я тряслась от холода.
– Я помогу вам, если пообещаете, что не будете мстить.
Он смотрел долго и испытующе, потом произнёс:
– И как ты собралась мне помогать, Рамона из дома Алого камня?
– Просто доверьтесь мне, – я протянула руку сквозь прутья и коснулась его плеча. – Я освобожу вас и вашу дочь.
– Майла, – поправил он. – Её зовут Майла.
При упоминании имени малышки лицо его разгладилось, а взгляд осветился тихим внутренним светом. Я глубоко вдохнула – ещё одно обещание. Много ты обещаешь, Рамона, но сможешь ли что-то сделать? Хватит ли смелости пойти против всех?
– Обещайте, – напомнила жёстко.
Ольд молчал долго, сосредоточенно разглядывая порезы на ладонях. Старые успели затянуться, а свежие ещё кровоточили.
– Мои слова больше не имеют силы, дочь Рорана.
– Но я рассчитываю на вашу совесть.
Он усмехнулся.
– Хорошо, если это тебя успокоит. Я обещаю.
Камень, давящий на грудь, отпустил. Я вздохнула свободно.
– Тогда ждите меня. Ждите и не теряйте веры.
Если можно хоть что-то сделать, чтобы помочь этому человеку, я это сделаю. По решётке скользнула стайка белых искр и осыпалась мне на подол – камень будто соглашался.
– Тогда пообещайте мне кое-что ещё. Услуга за услугу, – набравшись смелости, сказала я. – Когда будете свободны, найдите в Лестре одного человека…
Глава 4.
Через два дня отец вызвал меня для разговора. Он сидел в своём кабинете на резной каменной скамье, опираясь спиной о бархатную подушечку. Руки в широких браслетах сложены на груди, волосы на висках убраны в косички и перевиты тонкими кожаными жгутами, борода расчёсана и разделена на две части, скреплённые серебряными кольцами.