Барри Фейн потягивал коньяк, стоя возле бара из прочеканенной меди. Медь ужасно дисгармонировала с пастельными тонами. Барри Фейн тоже. Он оказался низеньким, тощим и смуглым, с прилипшими к черепу волосами и удивительно мохнатыми руками и ногами. На нем были красные бермудские шорты и темно-синяя футболка с надписью «ПКР Пикчерз». Возле левого плеча на футболке красовалась дырка. Он был босым.
— Ты от Гари?
Чарльз протянул ему конверт.
— Индиана?
Он посмотрел на меня, склонив голову набок.
— Гэррет Райс, глупыш. Гари. Иисус гребаный Христос.
— Ну, не совсем.
— И что же это значит — не совсем?
Он допил коньяк и тут же вновь наполнил бокал из бутылки «Курвуазье».
Рядом с бутылкой лежала пачке «Мальборо», тяжелая зажигалка «Зиппо» и большая мраморная пепельница, заполненная окурками. Может быть, их нужно познакомить с Джанет Саймон, чтобы они вместе устроили большой перекур. Барри Фейн вскрыл конверт и увидел обрезки с Рональдом Макдональдом.
— А это еще что за срань?
— Могу я достать свой бумажник и кое-что показать?
Чарльз положил кулаки на бедра и равнодушно смотрел на меня.
— О, дерьмо. Ты ведь не полицейский, правда?
— Угу. — Я вытащил бумажник, подошел к бару и показал ему свою лицензию. — Мне необходимо узнать, пытался ли Гэррет Райс продать вам два килограмма кокаина.
Барри ухмыльнулся и посмотрел на Чарльза.
— Этот парень говорит серьезно или как?
Чарльз кротко улыбнулся. Возможно, он был лишен чувства юмора.
— Послушайте, — сказал я. — Сожалею, что мне пришлось прибегнуть к обману, чтобы проникнуть сюда, но я сомневаюсь, что вы согласились бы со мной поговорить, если бы я попытался прийти к вам с улицы. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Возможно, Гэррет Райс украл два килограмма превосходного кокаина у одного очень плохого человека. Теперь этот человек намерен получить кокаин обратно, он захватил в заложники маленького мальчика. Если Гэррет действительно украл наркотик, он попытается его продать. И вы тот, к кому он обратится в первую очередь.
Барри Фейн пожал плечами и кивнул Чарльзу.
— Избавься от него.
Я посмотрел на Чарльза.
— Я тороплюсь, Барри. Он не сумеет этого сделать.
Барри вновь пожал плечами. Чарльз резко свистнул, и через мгновение с балкона появился второй Чарльз с лейкой в руках. Почти моего роста, блондин, мускулистый, белая рубашка, белые брюки и туфли. Настоящие близнецы, вплоть до припухших костяшек пальцев.
— Джонатан, у нас проблемы, — сказал Барри.
Джонатан поставил лейку на пол и встал так, чтобы оказаться передо мной, а Чарльз занял позицию чуть сзади. Они стояли, широко расставив ноги для лучшего равновесия, руки свободно опущены вдоль тела. У Джонатана была такая же превосходная кожа и столь же пустые глаза, как у Чарльза. Ангелы-идиоты. Эта парочка напомнила мне парней из Вествуда, которые думали, что они очень крутые. Впрочем, так и было.
— Очень мило, Барри, — заметил я. — Могу спорить, что и в постели они великолепны.
— Пришло время уходить, — заявил Чарльз и шагнул вперед, чтобы взять меня за руку.
Я швырнул бокал Барри, полный коньяка, в Чарльза. Джонатан дважды ударил меня, но не так сильно, как следовало бы, поскольку я уже начал двигаться, но достаточно сильно, чтобы мне было больно. Я столкнул Барри со стула, заставив Джонатана отскочить назад. Между тем Чарльз приближался ко мне сбоку, готовясь нанести удар ногой в прыжке, когда я схватил «Зиппо» и поджег его. «Курвуазье» с шипением вспыхнул голубым пламенем. Чарльз взвыл, закрыл лицо руками и повалился на ковер. Джонатан закричал:
— Эй! — И сразу же обо мне забыл.
Он попытался перевернуть Чарльза на живот, чтобы сбить пламя. Я разбил один из стульев о спину Джонатана. Он и вправду был крутым и даже попытался встать, слезы потекли по его носу, он рухнул на ковер и застонал.
Барри стоял на четвереньках и смотрел на меня.
— Иисус гребаный Христос, — пробормотал он. Я схватил его за волосы и поднял на ноги. Он повторил: — Иисус гребаный Христос.
Я встряхнул его.
— Ты думаешь, я с тобой играю, Барри? Расскажи мне про Райса.
Барри взглянул на меня глазами, напоминавшими следы мочи на снегу, и попытался отпихнуть. Я отвесил ему оплеуху.
— Стой спокойно!
— Иисус гребаный Христос, ты поджег этого сукина сына.
— Так как насчет Райса?
— Нет, нет. Я не разговаривал с Райсом уже недели две.
— Он не пытался продать тебе кокаин?
— Клянусь Христом.
— Он не спрашивал, как это сделать?
— Нет. Нет. — Он посмотрел через мое плечо на Чарльза, на меня, а потом снова на Чарльза. — Иисус гребаный Христос.
Я еще разок его встряхнул.
— Дай мне твою карточку-ключ.
— Что?
— Карточку-ключ. Для гаража внизу. Отдай ее мне.
Мы подошли к дальнему концу бара, где на медном подносе лежали ключи, мелочь и черный бумажник из кожи аллигатора.
— У Райса два килограмма кокаина высокой очистки. Такое бывает не часто, поэтому люди запомнят, если он попытается его продать. Поспрашивай у своих знакомых. Завтра я сюда вернусь, и ты мне расскажешь, что тебе удалось узнать. Договорились, Барри?
— Иисус гребаный Христос.
Я наклонился и проверил Чарльза. Рубашка стала коричневой, волосы слегка подгорели, а в паре мест появились пузыри, но в целом он не слишком пострадал. Коньяк сгорает быстро. Он с трудом раскрыл глаза. Ресницы обгорели.
— Тебе нужно побольше работать, если ты рассчитываешь, что такие удары ногой будут проходить, Чарльз. На татами они выглядят великолепно, но в реальной жизни подготовка занимает слишком много времени.
Я встал.
— И помни, Барри, — сказал я на прощание, — не следует трахаться с Человеком-Факелом.
Барри сказал:
— Иисус гребаный Христос.
Я прошел по коридору, спустился на лифте, забрал свой пистолет у охранника, который кивнул мне и пожелал удачного дня.
28
До тех пор пока Барри Фейн не даст мне новой информации, у меня оставалось не слишком много полезных ходов. Я мог вернуться домой и обдумать там сложившуюся ситуацию. Или поехать в свой офис и думать там — тогда я буду на месте, если позвонит Эскимос или Дюран. Я поехал в офис.
Зал четвертого этажа пустовал. Двери в офисе были закрыты обычным образом; никто не выглядывал из кладовой, где хранилась швабра. Я прошел по коридору, стараясь ступать по ковру бесшумно. Подойдя к двери, я правой рукой вытащил пистолет, а левой открыл замок. Отличное зрелище для секретарши из страхового офиса. «Ой, посмотрите, Элвис опять боится, что кто-то хочет его пристрелить!» Когда ручка повернулась, я распахнул дверь и присел на корточки. Никто не начал в меня стрелять. Никто не устроился на потолке, собираясь спрыгнуть вниз. И даже Эскимос не сидел под моим письменным столом. Опять мне повезло.
На автоответчике появилось одно новое послание. Клерк из магазина запасных частей для автомобиля сообщил, что если мне не нужна новая коробка передач, то он знаком с несколькими парнями, которые ее с удовольствием приобретут. Я выключил автоответчик, открыл двери на балкон, сел за стол и стал ждать. Рано или поздно позвонит Дюран или пришлет Эскимоса. У него нет другого выхода. Прошлой ночью он потерял двух своих людей и женщину, ему это не понравится. Может быть, Пойтрас прав и ему это не понравится так сильно, что он просто скажет: «Вот дерьмо!» И пошлет кого-нибудь меня прикончить. Или заявит: «Отдай мне наркотик, или я убью ребенка». И что я тогда буду делать?
Воздух был теплым и влажным, с юга дул легкий ветерок. Вдоль береговой линии, в сторону Сан-Педро и Ньюпорт-Бич, над водой зависли кучевые облака. Глядя на них, я улыбнулся. Там, где я вырос, часто шли ливневые дожди, какие редко бывают в Южной Калифорнии. Мне их не хватало. Дождь — это хорошо. Если бы в Лос-Анджелесе чаще шли дожди, было бы меньше смога.