— Джанет, — сказала она, словно собиралась добавить еще что-то, но промолчала.
Часа через полтора вернулся Пайк. Мы с Эллен сидели на краю террасы и слушали репортаж о матче «Лос-Анджелес лейкерс», более не упоминая Джанет Саймон. «Лейкерс» играли в Вашингтоне, и игра складывалась непросто. Минеральная вода стала теплой.
Пайк принес из джипа большой зеленый брезентовый мешок и два футляра от гитар. Эллен подошла к перилам и внимательно наблюдала за ним.
— Ты знаешь Сеговия?[45] — спросила она.
— Рок-н-ролл, — ответил Пайк.
Он принес все вещи в гостиную через главную дверь. Эллен последовала за ним, но через несколько минут вернулась в глубокой задумчивости.
— Это не гитары.
— Верно.
— Он принес ружья.
Я кивнул. «Лейкерс» проигрывали 4 очка, но затем Карим[46] забил подряд три мяча, и мы вышли вперед.
— Ты выглядишь таким спокойным, — сказала Эллен.
— Угу. — Фантазии волшебной страны.
— Это совсем как война… прямо в Лос-Анджелесе, — добавила она.
Я снова кивнул.
После долгой-долгой паузы она сказала:
— Надеюсь, мы надерем им задницы.
Я посмотрел на Эллен. Глотнул теплой минеральной воды. Карим сделал еще один точный бросок.
34
В четыре утра снова начал моросить дождь, капли воды лениво падали из серебристых туч, озаренных снизу сиянием города. Пайк сидел в темноте за обеденным столом, потягивая виски из высокого стакана. Виски там было на самом донышке.
— Пожалуй, сейчас самое время вставать.
Я молча направился в маленькую ванну и оделся. «Левис», серая футболка, высокие ботинки. Эту серую футболку с надписью «Стрелковый клуб Беверли-Хиллз», которую мне подарил клиент, я никогда прежде не надевал. Когда я вернулся в кухню, Пайк посмотрел на футболку и покачал головой.
В кофейнике уже был горячий кофе, рядом на тарелке лежали подрумяненные ломтики хлеба, чуть в стороне я увидел термос Пайка, также наполненный кофе. Я быстро разложил хлеб для девяти сэндвичей. В холодильнике было полно ветчины и курятины. Я завернул в фольгу сладкие корнишоны и маслины, сложил все в сумку, а сверху пристроил сэндвичи. В другую сумку положил шесть пластиковых бутылок диетической колы, стаканчики и дюжину салфеток. Когда с едой было покончено, Пайк отнес сумки в джип. Сквозь открытую дверь в кухню просочился холодный воздух. Пока Пайк оставался снаружи, Эллен Лэнг, одетая в свои джинсы и мою футболку, спустилась вниз и уселась на лестнице, уперев локти в колени.
— Как ты? — спросил я.
Она молча кивнула.
— Хочешь кофе? — Я налил полчашки и принес ей вместе с кусочком подсушенного хлеба. — С утра нужно что-нибудь съесть.
— Не думаю, что у меня получится.
— А ты потихоньку.
Из кладовки я достал дождевик для Эллен и нейлоновую накидку для себя. Брезентовую сумку Пайка и два футляра от гитар я положил рядом с диваном. Сумка весила никак не меньше тонны. Я надел подплечную кобуру, проверил обойму в «дэн-вессоне» и убрал его в кобуру. Потом я поднялся в спальню, взял вторую кобуру и вытащил из ящика стола автоматическую «беретту» вместе с двумя запасными обоймами. В каждой обойме имелось по четырнадцать пуль с высверленными головками. Пайк уже давно сделал их для меня. Противозаконно. Но что такое закон для крутого парня по имени Элвис Коул? Пока на мне накидка, оба пистолета не будут видны. Конечно, вытащить «дэн-вессон» будет непросто, но я не рассчитывал, что мне придется это делать по дороге к джипу.
Вернулся Пайк в полевой камуфляжной куртке. Он открыл первый футляр от гитары и вытащил винтовку «уэзерби марк» с восьмикратным оптическим прицелом Бушнелла и коробку с патронами. Он зарядил четыре патрона, проверил предохранитель и поставил винтовку возле дивана. Когда он открыл второй футляр, Эллен Лэнг наклонилась вперед.
— А это что такое? — спросила она.
— Штурмовая винтовка «хеклер и кох», — ответил Пайк.
— Пайк показывает ее только для того, чтобы попугать, — пояснил я. — На самом деле он не стреляет.
Уголки рта Пайка дрогнули. «ХК» была совершенно черная. Фибергласовый ствол, рукоять пистолета, дополнительная ручка и пламегаситель — все это производило впечатление. Пайк отвел затвор, вытащил шестидесятизарядную обойму из брезентового мешка и вставил ее на место. Потом он побрызгал все металлические части каждого ружья специальным спреем и осторожно протер мягкой тряпочкой. Его руки двигались быстро, аккуратно и экономично. Закончив, он встал и сказал:
— В любое время. — И понес оружие и брезентовую сумку в «чероки».
Я протянул Эллен дождевик.
— Надевай.
Она надела.
Я положил завернутый в фольгу «кирпич» в третью сумку и вручил ее Эллен.
— Тебе страшно? — спросил я.
Она кивнула.
— Старайся быть похожей на меня. Мне никогда не бывает страшно.
Она отнесла кокаин в «чероки». Я проследил, как она забирается на заднее сиденье джипа, а потом огляделся по сторонам, стараясь понять, не забыл ли я чего-нибудь важного.
Вошел кот и посмотрел на меня. Я положил ему еды, налил в блюдечко пива и запер дверь. Мы поехали в Гриффит-парк сквозь легкий дождик, который больше походил на росу.
35
Без десяти шесть в парке темно, пусто и холодно, а машины лишь изредка проезжают по бульвару Лос-Фелиз. Мы свернули и поехали в дальнюю часть парка, в сторону туннеля, мимо столов для пикников, зеленых лужаек общественных туалетов, где обитали бродяги, грабители и гомосексуалисты. Старый микроавтобус «фольксваген» и мотоцикл «нортон» были припаркованы рядом, но никаких признаков жизни не наблюдалось.
Между тем Пайк настроил приемник на радиостанцию для фермеров. Насколько мне известно, Пайк не был на ферме ни разу в жизни. Эллен сидела на заднем сиденье, держа сумку с кокаином на коленях, ее глаза сияли отраженным светом уличных фонарей.
Возле туннеля дорога разветвлялась, одна ветка спускалась в туннель, другая резко сворачивала направо и уходила вверх, в горы, к обсерватории. Стальные ворота перегораживали ведущую вверх дорогу.
— В полумиле отсюда есть объездная дорога, которая нас вполне устроит, — сказал я.
Пайк кивнул.
Я вышел, поколдовал над замком на воротах, открыл их, чтобы Пайк мог загнать джип, после чего вновь закрыл ворота и запер замок. В парке было заметно холоднее, чем в нашем каньоне, тучи теснились над головой, касаясь горных вершин, и мое дыхание выделялось легким облачком, пока я возился с замком.
Небо на восточном горизонте уже начало окрашиваться в фиолетовые оттенки, когда Пайк включил полный привод и свернул на объездную дорогу. Мы проехали между падуболистным дубом, перекати-полем и юккой около сотни ярдов, пока не оказались в небольшой дубовой роще. Под нами расстилался зеленый треугольник парка, который расширялся от вершины в туннеле до входа в парк со стороны Лос-Фелиз. Отсюда было видно все, что могло нас заинтересовать.
Пайк одобрительно кивнул.
— Прекрасный вид, — сказал он.
— Рад, что тебе нравится.
Он заглушил двигатель, но приемник выключать не стал.
Мы принялись ждать.
Без десяти семь «форд-бронко» из паркового обслуживания выехал из туннеля и свернул к воротам. Женщина в коричневой форме отперла ворота, распахнула створки, села в джип, развернулась и скрылась в туннеле. Я съел сэндвич с курицей и выпил кофе. Эллен и Пайк ничего есть не стали.
Мир вокруг постепенно светлел, хотя небо оставалось темно-серым. Тучи спустились ниже и оседлали горы, влага продолжала лениво сочиться на землю. Машин на бульваре стало значительно больше, на автобусной остановке появились люди, в основном невысокие коренастые мексиканки с большими сумками. У некоторых из них были зонтики, но далеко не все горели желанием поделиться своей удачей.
45
Андерс Сеговия (1893–1987) — испанский гитарист. Дебютировав в Гренаде в 1909 г., много гастролировал в Европе, Северной и Южной Америке. Способствовал повсеместному возрождению интереса к гитаре и доказал ее жизнеспособность как сольного концертного инструмента.
46
Карим Абдул-Джабар — легендарный баскетболист НБА. Снялся в ряде фильмов, включая «Аэроплан».