На Руси, в отличие от британских моряков Франклина, или польско-литовских солдат в Москве - такой способ прокормления не принят. Строчка: "А четвёртого - толстого съели" - из песен времён "оттепели", дерьмократности и просвещёбнутости. И не надо менять нашу "архаическую" традицию на ихнюю прогрессивно-европейскую!
***
В начале зимы Самборина родила сына. Такой... крепенький Сигурдович получился. Последовал несколько сумбурный банкет по столь радостному поводу. На удивление - довольно мирно. И недолго - на один вечер.
***
Я сравниваю со своим. Когда у меня в первой жизни дочка родилась - общага три дня гуляла без перерыва. В городе незнакомые люди подходили, поздравляли, пропускали в очереди за водкой. Приятель ухитрился так чихнуть в рюмку, что кусок яичницы пришлось вынимать из глаза. Из его собственного глаза. А доктор, проведший эту операцию, был обнаружен на следующий день на коврике у дверей. Спящим. А не затоптанным. Толпы народа туда-сюда сутки напролёт - а он целый!
Все три дня мы непрерывно варили тазами вишнёвое варенье без косточек. Кажется, более всего потрясло жену, после возвращения из роддома, что варенье так и не подгорело. Ну, и дом не спалили.
***
На пиру Сигурд несколько захорошел. Сотрапезники громко пили за отца-молодца, за здоровье княгини, за нового народившегося ярла. А я, подтянув Сигурда поближе, стукнувшись своим кубком с его, негромко уточнил:
-- И - за нового князя.
До ярла дошло не сразу, он напряжённо смотрел мне в лицо, пытаясь прорваться через хмельной туман, уловить смысл.
-- За... какого? Э... чего - князя?
Я улыбался, глядя в его раскрасневшееся, внезапно напрягшееся лицо.
-- Не знаю. Чего захочет. К примеру... Гданьск, говорят, хороший город.
-- Так... это... аннар сонур (второй сын).
-- И что? Там, я слыхал - и другие... хорошие города есть. Тебе Волин, к примеру, как? Не понравился? А Славно?
-- Волин, Славно? Я там никогда не бывал.
-- Не бывал? Тем интереснее. Побывать. Никогда не говори никогда. Лучше - пока ещё.
Мы пропустили кучу подробностей. Что Сигурд с Самбориной здесь, на Стрелке, а не там, в Гданьске. Что в Гданьске правит её папа - князь Собеслав. У которого - свои планы. Что, будучи наследственным князем кашубов он, уже лет 15, поставленный королём Польским наместник Восточного Поморья. Что там растут княжичи, наследники, Самбор и Мстивой. Что княгиня - вторая жена Собеслава - сестра воеводы мазовецкого Жирослава из рода Повалов, рода - знатного и воинственного. Что Волин - вообще Западное Поморье, а не Восточное. И там есть свои княжеские династии...
-- Ты, Сигурд, скажи мне - чего ты хочешь? Прикинем способы, посчитаем цену... Но я тебе - ничего не говорил. А ты - думай. И, пока... давай-ка ещё накатим.
Разговор был беглый, бездельный, шутошный... Но Сигурд - понял. Что он здесь... не нужен.
***
Мне не нужны выдающиеся люди.
Все слышали? Возмутились, возбудились и обплевались? - Можете покурить и оправиться. А я пока уточню.
"Выдающиеся" в феодальном смысле. Дело не в титулах или длине родословной - в привычке насаждать вокруг себя феодальные порядки, в существовании замкнутых на них, преданных им лично, людей. В "культиках личностей". В целях и ценностях.
Способ мышления, стереотипы заставляют, даже неосознанно, стремиться с созданию собственного аллода - наследственного феодального владения. Господин аллода имеет безграничную власть в своих землях. Есть здесь, в средневековье, тип людей, для которых аллод - не мираж на горизонте, а вполне реальная, постоянно манящая цель. Как для лейтенанта - уйти на пенсию в папахе.
***
Для Сигурда эта цель была частью его души. Он был достаточно умён и осторожен, чтобы не ввязываться в авантюры. Но выбить из него это стремление... - разломать его душу.
Не хочу - мне он вреда не делал. И хорошо бы - "соломки подстелить" - создать условия, при которых он получит желаемое, а мне - ущерба не принесёт. Лучше - пользу.
Особенностью Сигурда было то, что "его люди" - нурманы и примкнувшие к ним - очень медленно растворялись в "стрелочниках". Отделяемые внешностью, языком, верой, обычаем, образом жизни, общим специфическим опытом, они постоянно норовили "слипнуться", общаться между собой, но не с остальными.
"Один за всех и все за одного" - прекрасный принцип. Но в эти "все" они включали только "своих". А не - "моих".
В повседневной жизни это приводило к взаимной неприязни разных групп "стрелочников", к потоку мелких конфликтов, глупых, зряшных ссор. Которые мне приходилось гасить. Предвидеть, не допускать условий возникновения... Думать, просчитывать, тасовать... Тратить своё время и силы.
Зачем мне "головная боль" на десятилетия?
Количество одновременно переживаемых "головных болей" - ограничено. Лучше я эту, долгую - вытолкну, а на её место, каких-нибудь других - загружу.
Я не выгонял Сигурда, не гнобил. Наоборот - увеличивал его свободу. Перспективами Гданьска или Волина.
Я же - фридомайзер! Особенно - под водочку.
Надежды получить аллод на моих землях - у ярла не было. У него хватило ума это понять и не устраивать... негораздов.
Сигурд спокойно согласился оставить Самборину после родов у меня во Всеволжске. Фактически - заложницей. Если бы захотел - именно так бы и подумал, начал бы... буруздить. Не захотел. Не устраивал скандалов при использовании "его людей" в продолжившихся, после установления зимнего пути, походах.
Я уже говорил, что если малые реки снегом заметает по берега, то по большим рекам зимой - самая езда. Гужевые обозы по Волге и Оке, по низовьям Клязьмы и Ветлуги, мы гоняли регулярно. Прихватывали, по мере возможности, и другие речки в округе. Нурманы в этих делах принимали уместное участие.
Идёт себе, от устья вверх по Керженцу, например, санный обоз в десяток саней. Вдруг с берега крик, визг и стрелы по сугробам. Из пары первых дровней вываливается на снег по паре нурманов, скидывают шубы, поражая окружающих сверканием доспехов, и элегантно-профессионально сдвигают в "стену" щиты, обтянутые красной кожей с рисунком "стоящего на четырёх ногах белого лиса, что означает живость и остроту ума, причем о нем говорится: слово и дело суть одно и то же".
Сигурд выбрал себе такую эмблему. Ну, не львов же! Тот зверь - в гербе его противников в Норвегии.
Что нормальной геральдики ещё в природе нет, что местные в ней понимают не больше, чем в авокадах - неважно. И так всем ясно: к вам, ребята, пришёл пушистый полярный лис. Который омоет лапы в вашей крови.
Здоровенные, пускающие солнечных зайчиков шлемами и наплечниками, "песцы" с обоюдоострым и длинномерным в руках, покрасовались, потоптались, обустраиваясь в сугробе, и интересуются:
-- Татысь нюлэс куараос сы?е юр?ым нош кин та вераське? (А кто это в здешних лесах таким противным голосом разговаривает?)
Всю дорогу учили. Выучили.
Лесной народ от таких знаний в таком исполнении - дуреет. А тут уже и наш переводчик прибежал, скромненько из-за щитов выглядывает, уместные вопросы задаёт:
-- Пудолэсь тазалыксэ? Нош кышноез? (Здоров ли твой скот? А жена?)
Дальше уже можно разговаривать, вести торг, обмениваться новостями и заниматься "приголубливанием". В направлении "Каловой комбинаторики".
"Каловая" - не по цвету или консистенции, а по месту первой публикации - Каловой заводи на Оке. "Выберите любые два из трёх".
Сигурд очень хорошо показал себя, с большой частью своих людей, в битве у Земляничного ручья. Нурманы дорвались до своего любимого дела: сечи в ограниченном пространстве. Бой на засеке, с противником за которым не надо гоняться - сам к тебе прибегает, мечный, близкий, "грудь в грудь" - позволял в наибольшей мере проявить их преимущества: превосходство в вооружение, в выучке, в длине рук и клинков, в силе удара. Бесстрашие и ярость.