Николай кивнул.
Обычно мы ставим в такую прислугу молодёжь. Чтобы получили опыт, научились на примерах. Но... прошло расширение по Оке, Ветлуге, вниз по Волге. Людей - не хватает.
-- Остаётся приказчик и точильщик. Три последних месячных отчёта писаны одной рукой, приказчиковой. Перед этим - был ледостав. Почему один пишет за другого? - Причины могут быть разные. Но в отчётах не упомянуты.
-- Ну... мало ль чего. Может, в полынье утоп...
-- Вот я и говорю, Ивашка, мелких причин - нет. А про всякие... случаи - должно быть отписано.
Это - из тех вещей, которые местные не понимают. Регулярный прозвон канала связи. Не по событию, а по времени. Я про это уже рассказывал. Когда у меня унжамерен вышку свалили.
Здесь форма чуть другая: месячный отчёт. Надо бы чаще. Еженедельный? Для всех это - нудная бессмысленная бумажная возня, глупая бюрократия. Об чём писать? Что продал три горшка глиняных да удильца конские? Одним - лень писать, другим - лень читать. В результате - покойники. Как я подозреваю.
-- Так ты, Воевода, думаешь, что мой человек к Радилу передался? Чтобы тому всё тайное высказать? Как хочешь, хоть голову мою руби, но я в то не верю. Мои робяты... никогда. Вот хоть землю есть буду. Я своим людям верю.
Пафоса многовато. Точильщик чувствует свои вины, ответственность за промахи. Потому и формулирует... с главосечением. Но своих ребят - защищает.
-- Ты своих парнишек лучше знаешь. Ежели ошибся... Взыщу. Но я думаю... В сентябре через Городец прошёл епископ Феодор. Основал там монастырь. Феодор с Радилом беседы вели, наверняка и про нас. Мы Феодора... укоротили. Коли были у Радила мечты нас епископом унять - провалились. Княжич Изяслав сюда приходил - бестолку. Тут - ледостав. Месяц - ходу нет. Предполагаю, что Радил взял точильщика и приказчика в оборот. Пока никто никуда идти не мог. И предложил им по-рассказывать про нас. Один - согласился, другой - нет. Догадайтесь - кто.
Николай и Точильщик уставились друг на друга, Николай расправил плечи, задрал подбородок, набрал воздуха... И взглянул на меня. А я с интересом рассматривал Точильщика. Вот же "боровичок упёртый"! Набычился, смотрит исподлобья. По старине, по исконно-посконному - ему так на Николая смотреть... невежество, "мурло неумытое". Отроку за такой взгляд - от оплеухи, до "спинной росписи сразу". На старшего! На приказного голову!
Не боится, не отступит.
Да, такого есть смысл учить.
Николай выдохнул. Спросил тоскливо:
-- Так, думаешь, Хохрякович? В изменниках...
И уже неуверенно, с надеждой:
-- А может он это... под пытками? А?
-- Может, Николай. Только нам с того не легче. Предполагаю... Только предполагаю! Я могу ошибаться! Думайте, ищите ошибку! Так вот, Радил даёт нам через Хохряковича дезинформацию... э... туфту заправляет. Уже три месяца. Тут Николай шлёт депешу: Хохряковичу - спешно во Всеволжск. Повод - мелкий. А вызов - спешный. Аж гонец посреди ночи из Балахны прискакал. Хохрякович - в панике. "Всё пропало! Меня во Всеволжске к Ноготку загонят! На смерть лютую, страшную!". Даёт знать Радилу. Тот нашего гонца... имает. А своего - посылает.
***
"Едет с грамотой гонец,
И приехал наконец.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую...".
Интересно: в каком звании была та Бабариха? "Сватья баба" - это должность. Задача у неё стояла посложнее Радиловской. Тактически и технически - очень приличный уровень. Достоверно подделать в условиях поварни, хоть бы и царской, государев указ - требует навыка и умения.
Впрочем, первый её опыт на этом поприще был очень похож на наш случай:
"А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого...".
Кто-нибудь рассматривал творения Александра Сергеевича как сборник задач по курсу: "Тактические решения в спец.операциях"? - Нет? Зря. "Пушкин - наше всё". Значит - должно быть.
У Радила - ещё примитивнее, чем у Бабарихи: тоже свой гонец, но даже без грамотки, с чисто устным сообщением. Печатей не проверишь, каллиграфию не оценишь. Даже носителя - не допросить. Утёк. С нашим пряником.
***
-- С-сука... с-сволота...
-- Спокойно. Всем спокойно. Теперь, когда мы до этого додумались, когда поняли, что слова гонца - не правда истинная, а то, что Радил хотел нам передать, к истине безотносительное, возникает вопрос: а для чего он хотел нам такое втюхать? Ну? Мнения?
-- Ну... чтобы мы не дёргались, что наш гонец пропал. А они его там, тем временем... Надо идти! Надо выручать!
-- Ольбег! Уймись! Подумай сперва. Что из сигнальщика, хоть бы и под пыткой, можно вынуть? Количество труб в Балахне? Суточную добычу соли? Таблицу сигналов? И куда такое знание? Радил предполагает, что мы знаем об измене Хохряковича. Но - не уверен. Он предполагает, что мы знаем о судьбе точильщика: парня либо в застенок вкинули, либо под лёд спустили. Сотрудничать с Радилом он не стал. Иначе - были бы отчёты его рукой писанные. И тут даёт нам чёткое однозначное знание: "Ваших всех - гридни повязали". Врёт. Зачем?
-- Чтобы мы пошли... вынимать. А он - встретит.
Какой изумлённый просветлённый взгляд у Чарджи. Озарение, открытие.
Инал презрительно относится к мастеровым, к их восторгу, когда решается очередная техническая задача. А тут - сам озарился! Решением задачи. Пусть и не технической, а ситуативной, логической.
-- Великолепно! Очень точно подмечено. Если, как я предполагаю, Хохрякович Радилу о Всеволжске много порассказывал, то должен был упомянуть мой... э... заскок: взыскивать за своих. О чём Ольбег тут уже кричал неоднократно.
-- Интересно, а сколь много у него добрых воинов?
Ивашко прикидывает возможность кровавого возмездия.
-- Три десятка гридней, ещё столько ж отроки дружинные да молодшие. С сотню посадских на стены поставит. Тыщи две... если всю округу поднимет. Мужики, почти все, с копьями, топорами и кистенями. Многие - со щитами. Есть шлемы, булавы, самострелы. Народ бывалый, охотников много, разных бродяг лесных, ватажников, шишей бывших. Строя - не удержат, но резаться - горазды.
Драгун - молодец. Данные хоть и не сего дня, но здесь почти всё меняется медленно. Вероятно - достоверны.
-- Ты, инал, как? Всех порубаешь?
Для Чарджи любые сомнения в его рубательных способностях - оскорбление. Он не удостаивает Ивашку ответом. Просто окидывает взглядом. Был бы во взгляде бензин - Дятловы горы на все свои двенадцать вёрст - пламенем пылали.
-- Стоп. Нечего промеж себя свариться. У нас для удали молодецкой - есть ныне супостат городецкий. Давайте чётче, детальнее. Радил объявил мне, что мои люди сидят у него в порубе. Он ожидает моей реакции - пойду вынимать. В какой форме? Ну? Как я, по мнению Радила, могу спасти своих людей?
-- Дык... а чего тут думать?! Ты - воевода, он - воевода. Сели на коней резвых, взяли в ручки белые - сабельки вострые. Выехали в чисто поле да и переведались - решили, промеж себя, кого верх.
У Ивашки - интеллект мерцающего типа. Временами - просекает на раз. Потом проваливается на обычный уровень. Возвращается к былинам, сказаниям, обычаям...
-- Ты ж уже начал! Собрать дружину, идти к Городцу...
-- И? Встать вокруг стен в поле на морозе и вопить: отдай мне ребятишек! Отда-а-ай!
Я старательно изобразил жалостливую интонацию выклянчивающего игрушку ребёнка. Даже Чарджи нехотя улыбнулся. А я продолжил: