Эррин отчаянно не хотелось кончится как волшебник. Именно сейчас ей очень нравился её дар, нравилось быть магичкой, нравился даже этот дурацкий поход за Зверем. Но только бы не выгореть. Только бы смочь.
То, что новые животные не прибывают, уже не радовало. Ведь всех, кто вышел, всё ещё надо было удерживать. И длилось это год, как показалось девушке.
— На улице больше нет людей, — негромкий голос владельца гостиницы раздался рядом с ней. — И мы закрыли загоны по периметру, так что сильно далеко они не разбегутся. Можете отпускать, если сочтёте возможным…
Он не осмеливался ей советовать. Просто вежливо допустил такую возможность. Да и кто бы осмелился указывать магичке, удержавшей голыми руками почти сотенный табун?
Эррин выдохнула, но поняла, что не может расслабить руки. Это вышло лишь со второй попытки. И лошади, которые казались причудливыми статуями в саду, вдруг ожили и рванул прочь. Ну, те, кто физически смог. Некоторые остались лежать, дёргаясь в попытках встать. Некоторые уходили, хромая и спотыкаясь. Но уж точно никто не желал приближаться к человеческой девушке, которая оказалась всего лишь ненамного менее страшной, чем то, что бесновалось в самой конюшне.
Хотя в конюшне уже никто не бесновался, там стояла абсолютная тишина. Но Ролли и Годдарда снаружи не было, значит, они ещё оставались внутри.
Эррин не стала приближаться, справедливо решив, что свой бой на сегодня она уже отстояла. И плескающиеся внутри остатки магии радовали её необычайно.
Когда маги вышли, они рассказали, что это был хорёк, которого заразила тень из трещины. Редко такому мелкому существу, даже одержимому, удавалось нанести столь разрушительный урон.
— Всего лишь хорёк, — задумчиво сказал учитель.
А Эррин подумала, как такой кошмар можно характеризовать словом «всего лишь»? Она чуть не лишилась магии, а это «всего лишь»? И каковы у них вообще шансы победить Зверя, который, согласно легендам, огромный, как гора, сильный, как буйвол, и весь целиком заполнен тенями…
Интересно, если спросить Годдарда о Звере, он хоть что-то ответит?
Зачем учиться разбираться в людях
Владелец просил рассказать ему, есть ли шанс очистить конюшню от духа тени или проще сразу её сжечь и построить новую. Ролли обещал всё разъяснить, но сначала нрешил отвести едва стоящую на ногах Эррин до комнаты. Годдард остался проверять все углы и закутки, хотя и сказал, что это лишняя перестраховка, и что одержимый был один.
Эррин перед уходом взяла с учителя обещание, что потом он к ней зайдёт и всё расскажет. Чтобы не заснуть и дождаться, она присела в кресло. Мысли были такие же вялые, как и тело. Она знала, что ей нужна еда и питье для скорейшего восстановления, но все без исключения работники гостиницы занимались разгребанием того хаоса, что свалился на них этой ночью. Но Ролли придёт и обязательно ей что-нибудь принесёт. Надо только немного подождать. Он вряд ли задержится надолго.
Когда скрипнула дверь, девушка открыла глаза и удивилась, увидев Ловкача Тортона. И впервые обрадовалась его приходу: вот кто принесёт ей что-нибудь с кухни.
Но тот не стал справляться о её здоровье — хотя любому было очевидно по её бледному лицу и ввалившимся щекам, что до нормы тут далеко. Мужчина встал напротив в трёх шагах и заложил руки в карманы. Гладковыбритое лицо выражало сочувствие, но в глазах было что-то настораживающее.
— Жаль, что всё так обернулось, — проговорил он. — У нас бы вышел отличный постельный дуэт на пару жарких ночек, но… я понял, что ужасно спешу. И вынужден уехать прямо сейчас.
— Счастливого пути, — фыркнула Эррин, но в голове пронеслась мысль, а не украл ли Ловкач что-нибудь, воспользовавшись творящимся вокруг. С него бы вполне сталось. Доверия у неё этот человек не вызывал.
Тортон вздохнул:
— И тем более неприятно, что я вынужден просить тебя вернуть мне амулет от магического воздействия.
Эррин будто кипятком ошпарило. Взгляд метнулся к комоду у кровати — верхний ящик был слегка выдвинут, а она готова была поклясться, что плотно их закрывала. Значит, Ловкач был здесь во время суматохи, и искал в её комнате камень. Но не нашёл — потому что всё это время тот был у неё в кармане. Ох, как же всё неудачно! И сил совсем на донышке, и помощи ждать неоткуда.
— Это была плата за переход, и мы свою часть сделки выполнили, — заметила она, стараясь сдержать внутреннюю дрожь.
— Верно, — ещё раз вздохнул он. — Но обстоятельства выше меня. Я прошу по-хорошему отдать его мне. Он ведь где-то при тебе, верно?
«Догадливая сволочь!» — подумала Эррин. От страха во рту стало сухо, а вот на висках выступил холодный пот. Внутри кипела обида. Да, она знала, что этот прохвост не стоит ни доверия, ни сочувствия, но всё же почему-то хотелось верить в наличие некоторого кодекса чести. На поверку же выяснилось, что у дельца нет нижней границы падения. И для него это — нормально.
Под обидой Эррин обнаружила злость. Она должна дать отпор — сама. Ведь она смогла выгнать из своей ванной самого Годдарда Безумного, и при этом не использовав ни капельки магии. Неужели она не справится с каким-то человеком?
— Камень при мне, — ровно сказала она. — Но ты его не получишь.
— Давай не будем опускаться до бабской истерики, хорошо? И не заставляй применять силу.
— Ты не забыл, что разговариваешь не со своими шлюхами? Угрожать человеческой силой магичке? — с иронией уточнила она.
— Блеф — не твоё, детка. Я видел, что ты всё потратила там, во дворе. Да, это было эффектно, не стану умалять твоих талантов. Но сейчас ты не сильнее котёнка — тебя привёл Бертрам Ролли, и ты едва переставляла ноги.
— Второй раз я повторять не стану. Дверь вон там, и единственный шанс уйти без потерь — тоже там же. Если ты попытаешься приблизиться, то потери будут двойными. Физическими и материальными. Выбор за тобой.
Теперь предстояло выяснить, Ловкач Тортон — скорее умный или скорее осторожный. Потому что умный бы попытался вернуть камень, раз видел, как сильно израсходовалась магичка. А осторожный не стал бы рисковать зазря своей шкурой. Конечно, Эррин предпочла бы осторожность.
Но в мужчине победил ум, и он шагнул вперед.
«Ну и фиг с ним, словесным превосходством», — подумала Эррин, зачерпнула с донышка самую каплю магии и швырнула наглецу прямо в переносицу. Впервые она сделала это прицельно. Раньше никогда так не получалось — возможно, потому что силы было много и она рассеивалась широким веером, ударяя сразу и везде. Но сейчас ей удалось сформировать из крох парализатора конус, который острием вклинился Ловкачу прямо между бровей.
Вероятно, это было очень больно.
Мужчина схватился за лицо, завыл и упал на одно колено. Попытки встать не увенчались успехом, и он завалился набок, продолжая завывать.
На подрагивающих конечностях девушка встала, подошла и почти упала на колени, так быстро подогнулись ноги.
— Только дёрнись — и я повторю урок, — зло выдала она сквозь зубы. Вот теперь это был чистый блеф. Она чувствовала, что больше её сил ни на что не хватит. Но и урок Тортон усвоил неплохо.
Она пошарила по карманам и нащупала второй камень. Вспомнила про то, что говорил Годдард, и, продолжив поиски, нашла третий. Потом выяснит, зачем он.
— Свой шанс уйти без потерь ты упустил. Это я заберу в качестве компенсации, — презрительно сказала она. — В счёт бабской истерики, хорошо, родной?
Тортон слегка спустил ладони, прижимая переносицу и глядя на девушку красными глазами.
— А теперь пошёл вон отсюда!
Ловкач смог встать не сразу, но и задерживаться не желал ни мгновения. Первые движения наружу проделал ползком, лишь у выхода встал и рванул прочь уже почти распрямившись. Едва за ним закрылась дверь, Эррин прикрыла глаза и позволила телу безвольно опуститься на пол.
Сильно гудела голова, внутренности словно высохли и сморщились. Ужасно хотелось пить, но все функции тела почти отказали. Даже счёт времени как будто бы сбился.