— Со мной всё в порядке! — закричала она, почти соскальзывая вниз. Годдард должен продолжать, а не отвлекаться на неё. Это она понимала чётко. Даже упади она вниз, колдун уложит Зверя. Да, снова будут тени. Но если он сейчас отвлёчется от главного на спасение её жизни, то чудовище может вырваться и убежать. И кто знает, сколько тогда будет жертв.
Плохо, когда ты без магии созидания. Ни уступ не создать, ни боль не заглушить. Под ногами было так гладко, что нельзя ни во что упереться… Трясясь от напряжения, девушка повернула голову вбок. Как раз там пролегла трещина, созданная кинутым Зверем камнем. Трещина была большой. Такой, в которой можно было укрепиться и даже поместиться целиком. Один вопрос: достаточно ли она крепка? И не отвалится ли меньший её кусок, увлекая за собой и Эррин. Но других вариантов не было, потому что пальцы уже едва держали.
Эррин качнула себя вправо и ступнёй зацепилась за трещину. Подтянула себя ближе, и засунула внутрь ногу по колено. Судя по тому, что ей удалось нащупать, ногой можно было упереться в распор. Но надо схватиться за край рукой. Хотя бы одной. Для этого её нужно отпустить, а это было невероятно страшно сделать. Эррин дышала шумно, ощущая, как сердце колотится о грудную клетку.
Три, два, один…
Она качнулась, отпустила руку, выбрасывая её вбок, и зажмурилась. Ладонь схватилась за выступ как раз в тот момент, как другая соскользнула с первой опоры.
Распластавшись по скале, как ящерица, девушка подтягивала себя к трещине. И старалась не думать, насколько далеко лететь вниз. Забравшись внутрь и застыв, она прижалась лбом к камню и не могла поверить, что жива.
Предстоял ещё путь наверх, но это было уже не таким сложным. Она упиралась в противоположные стенки трещины и подтягивала себя выше. Сначала приходилось протискиваться, но чем ближе к верху, тем шире был створ и тем дальше приходилось упираться. Она справилась, вылезла на свою наблюдательную площадку, изменившуюся до неузнаваемости, и выпрямилась.
Её тут же настиг быстрый взгляд Годдарда, в котором болезненное напряжение сменилось облегчением.
Иллюзия колдуна уже миновала Полуночный Слой и вовсю демонстрировала Северный. Сама картинка стала мелкой, домики Северян были почти незаметны под гигантскими ногами. А потом колдун сбросил всю иллюзию, и Эррин почувствовала мощную волну, полетевшую в Зверя.
Это был тягучий плотный комок из усталости, довольства и желания отдохнуть. Годдард начал Зверя укладывать.
Эррин вошла в диссонанс с происходящим вовне, потому что она не была ни расслаблена, ни спокойна. Она стал комком нервов, шаровой молнии, замкнутой сама на себе. Она закрыла глаза и усилием воли отбросила все панические эманации, которые распространял вокруг себя Зверь. Эррин собирала силу, свивала её в комок, наращивала обороты. Ведь скоро придёт её черёд действовать.
Нет, не так. Они с Годдардом буду действовать вместе.
Она будет что есть силы сжимать горло Зверя, парализовывать его мышцы и связки, герметизировать лёгкие. Лишь бы он не выдохнул тени. А Годдард сделает её силу безболезненной.
Они тренировались делать это на пальцах Годдарда, и то уверял, что у них неплохо получается. Осталось поглядеть, что на это скажет Зверь.
— Пора! — голос колдуна был почти не слышен, но пропустить его у неё шанса не было.
Она и сама почувствовала момент, когда Зверь, убаюканный магией, вернулся обратно в логово, покрутился там, словно ища место поудобнее, при этом выворотив из земли пару каменных глыб типа тех, на которой стояла сейчас сама девушка. Плюхнулся на землю так, что затрясся, кажется, весь Южный. Но тут же вскинул голову.
Тугой колючей волной разлилось по округе его опасение и сомнение. В груди заклокотало.
И Эррин толкнула парализатор.
Он представляла себе мышцы, выстилающие горло чудища и как её магия вцепляется в них, скручивает, заставляет сократиться. Руки вибрировали от напряжения, ведь сопротивление Зверя было огромным. Волну силы приходилось держать широкой, плотной, постоянной. От этого магии выливалось просто море.
«Только бы хватило,» — думала девушка, забыв, каким богам положено молиться. Остался лишь один — парализатор. Её опора, её особенность, её уникальность.
Она искала все крохи силы по самым дальним закоулкам своего организма, выскребала до донца, и отдавала вовне. В глазах уже темнело, картинка перед глазами смазывалась и плыла. Она закусила до крови губу, чтобы ускользающее сознание ещё ненадолго вернулось.
Если она умрёт, то для мира особенно ничего не изменится. Хотя мир и не знал о её существовании. Но изменится ли что-то для Годдарда?
Если удастся выжить, но полностью выгорит магически, как ей жить дальше? Уж тогда лучше смерть.
А умереть уже почти хочется.
Там тихо. Ровно. Спокойно. Не бьётся под рукой ничье спазмированное горло, стараясь вырваться и выпустить чёрные тени, которые полетят искать себе жертв среди людей. Эти тени — такие. Они могут.
Лишь эта мысль смогла немного прояснить сознание.
Эррин слегка сузила поток своей силы и поняла, что Зверь почти не сопротивляется. Похоже, у них получалось. Жаль, ноги не держали, и Эррин болезненно припала на колено, разбив его о камень. И чуть не упустила поток. Собралась, игнорируя боль и нарастающую тошноту.
Не веря глазам, она проследила, как Зверь уткнулся носом в сложенные лапы, оставляя на виду лишь рога.
«Ну и у кого теперь бесполезная магия», — подумала Эррин, отключаясь.
Годдард почувствовал, как упала Эррин. Он сам стоял на ногах только лишь невероятным усилием воли. Но он должен был убедиться. Что она жива. Лишь когда колдун смог уловить её едва заметное дыхание, он позволил упасть и себе, уплывая в небытие под мерное сопение уснувшего Зверя.
На свободе и в темнице
Эррин открыла глаза и перед собой увидела марево границы, разделяющей Слои. И тут же снова смежила веки. Как она сюда попала?
Тело было тяжёлым и вялым. Словно внутри не осталось ни одной кости, и она превратилась в медузу, растёкшуюся как желе по жёсткой кровати. Да и кровать ли? Не поёрзав, понять это было сложно, а пока Эррин была не готова привлекать ничьего внимания. Будь то друзья или враги.
Больше всего хотелось снова нырнуть в забытьё, не думать, не чувствовать, не принимать решения. Но было ощущение, что всё это непозволительная роскошь.
Итак, сначала о себе. Самочувствие было такое, словно Зверь её всё же пережевал, но не впечатлился и выплюнул. Болело и ныло всё, от пяток до рыжей макушки. А внутри ощущалась такая магическая пустота, что паника прострелила по позвоночнику. Неужели она вычерпала всё до капли? Не осталось даже самого малюсенького кусочка, чтобы восстанавливающийся организм смог вырастить резерв до нормальных объёмов? Такая перспектива пугала до дрожи. Вероятно, она всё же чем-то выдала своё пробуждение, потому что рядом раздался участливый голос:
— Госпожа Притор? Как вы себя чувствуете?
Она открыла глаза. В зоне зрения появилось узкое лицо какого-то парня. Пшеничные волосы, светлая кожа, уже изрядно опалённая солнцем Южного, и вежливая заботливая полуулыбка. Но глаза настороженные.
— Так же, как выгляжу, — ответила Эррин каркающим ломающимся голосом. В горле было сухо и першило. — Воды…
— Да, сейчас.
Парень пропал, но скоро объявился снова. Он помог Эррин приподняться, подложил под лопатки какой-то свёрнутый мягкий валик и поднёс к губам кружку.
Эррин пила и оглядывалась, стараясь не вертеть головой, потому что любое движение создавало впечатление, что шея не выдержит и голова, оторвавшись, скатится на землю.