Хоть я и был последней сволочью, но пользоваться тем, что плывет мне в руки неосознанно, при этом причиняя вред, не мог. По крайней мере, не с этой женщиной. С другими — да. Но эта… Она была особенной. Моей! Только моей…
— Да, действительно, это того не стоит! — я ухмыльнулся, когда из робкого ее голос перешел в недовольный, даже осуждающий.
— Спи! — только и сказал я, погружаясь в желанную темноту.
— Дерок… — тихонько прошептала Ника, отчего я рыкнул.
— Ну что еще? — недовольно пробурчал, желая побыстрее отделаться от глупых вопросов.
— Спасибо… — искренне сказала она.
Наступило долгожданное молчание.
Я был поражен от одного лишь слова. Казалось бы, что в нем такого? Но то, как Ника его произнесла и сколько вложила смысла… Теперь спать казалось глупой затеей. Мне вдруг отчаянно захотелось слышать ее голос, ощущать, как он приятно ласкает мой слух. Черт… я становился влюбленным идиотом. Не меньше. Хотя само слово «влюблен», не имело для меня понятия. Что это за зверь такой? Но, кажется, сейчас я начинал понимать его.
— Послушай, — присев на кровати, подогнул ноги и уткнулся взглядом в стену, — я знаю о том, какие чувства ты ко мне испытываешь, — на секунду замолчав, перевел дыхание, — но, давай договоримся, что отныне у нас перемирие, хотя бы ради сына. Я не буду тебя трогать или ущемлять в чем-то, просто будь добра, выполни лишь одно мое правило, — вот теперь было самое сложное.
— Какое? — нерешительно спросила она, заметно нервничая.
— Маленький пустячок, — обернувшись, послал ей улыбку. — Кошака больше никогда не будет в твоей жизни! — требовательно сказал я, смотря Нике в глаза.
Она тяжело сглотнула и прикусила нижнюю губу. На глаза навернулись слезы, которые она пыталась скрыть.
— Ты ведь уже изначально поставил это условие. Я не понимаю… — рассеяно ответила Ника, глубоко вдыхая, пытаясь не расплакаться.
— Нет, Ника, — я помотал головой, пытаясь объяснить ей ситуацию. — Изначально, я не желал выпускать тебя из стаи. Теперь ты можешь покидать ее, когда тебе вздумается. Можешь делать все, что хочешь — навещать свою… — замолчав на минуту, пытался не назвать эту девку сукой, — …подругу, можешь ездить к Вульфу с Эви, да, черт, куда хочешь. Но если я узнаю, что ты виделась с кошаком… — закрыв глаза, перевел дыхание, — Я убью его, — просто и без утайки, высказался, следом ожидая ответа.
— А меня? — ахнув, спросила она, испуганно заглядывая мне в глаза.
Наверно, мое откровение было для нее, как гром среди ясного неба.
— Не знаю… — я задумался.
А что я мог с ней сделать? Приковать к кровати? Иметь во всех позах, вытесняя его запах? Забрать сына? Убить? Все это было так глупо и бессмысленно.
— Просто сделай так, как я прошу. Неужели это много, по сравнению с тем, что ты получишь? — мне было интересно услышать ответ.
Ника не решалась заговорить еще минут двадцать. О чем она думала в этот момент, я мог лишь смутно догадываться. Что перевесит для нее в этой чаше весов? Сын или любовник? Хотя, судя по всему, отличный любовник… Хотелось рычать от досады! Какой-то блохастый кот сейчас может перечеркнуть все то, что я таким трудом пытался исправить.
— Я согласна, — ее ответ внезапно вывел меня из задумчивости.
Что? Согласна? Я не мог поверить своим ушам. Хотя, что радоваться? Это решение она приняла лишь ради сына. В этом не было сомнений. Только сейчас я догадался, по какой причине Ника хотела покончить жизнь самоубийством. Что ж, это лишний раз доказывало, что чаша весов все время будет перевешивать в мою пользу!
— Водить умеешь? — спросил я, ложась на кровать.
Ника не спешила возвращаться. Ее сковывал страх. Она не знала, как себя теперь вести со мной. Это было глупо…
— Да, — она легла, но на самый край, не желая возвращаться в мои объятия.
— Права? — это уже было похоже на допрос, но я упорно не желал показывать, как рад ее решению.
— Они остались в квартире… — тяжело вздыхая, ответила она, укрывшись одеялом.
— Хорошо, я завтра сам за ними съезжу, оформлю документы, и моя машина полностью в твоем распоряжении, — зевая, сказал я и закрыл глаза. Усталость теперь взяла верх, и я жутко хотел спать. Не дождавшись ответа, расслабился и мигом уснул.
Утро выдалось для меня неожиданно ранним. Ника еще спала, зато мой организм требовал пробежки и еды. Оставив Тэннора на мать, вскочил с кровати, улыбаясь беззубому малышу, не успевшему еще толком проснуться. Подойдя к нему, присел на корточки. Сын заворочался, не желая еще вырываться из объятий сна.