- Да, конечно.
- Тогда подъезжай. Она с минуты на минуту должна быть.
- Хорошо. Считай, что уже выехал.
Передо мной сидела молодая довольно миловидная женщина - хозяйка квартиры Астанина Лариса Анатольевна. Настроена она была явно недружелюбно. Отвечала на вопросы нехотя, с трудом сдерживая раздражение.
- Лариса Анатольевна, вы давно сдаете квартиру по улице Селезнева?
- С тех пор как вышла замуж и переехала к мужу, - сухо ответила она.
- И когда это случилось?
- Два года назад.
- Вы сдаете квартиру со всей обстановкой?
- Да.
- И сколько же вы за неё берете?
- Сначала брала три тысячи, но в связи с инфляцией вынуждена была увеличить плату до четырех.
- Ничего себе! - удивился я.
- Плата вполне приемлемая для трехкомнатной квартиры, - холодно возразила Астанина.
- И как вы это делаете?
- В каком смысле? - не поняла она.
- Каким образом вас находят квартиросъемщики? Через ваших знакомых? Развешиваете объявления, или как-то иначе?
- Давала объявление в газете. Делала я это всего два раза. По первому объявлению у меня почти два года жили молодые супруги. Но в мае этого года они купили себе квартиру и съехали. Поэтому я дала второе объявление.
- Именно вторые ваши квартиросъемщики нас более всего интересуют. Расскажите об этом поподробнее.
- Хорошо. После того, как объявление появилось в газете, мне на следующий же день позвонили на работу. Я давала свой рабочий телефон.
- Кто звонил?
- Она не представлась. Просто поинтересовалась самой квартирой, условиями договора и пожелала посмотреть квартиру.
- Так это была женщина?! - удивился я.
- Да.
- И вы с ней встречались?
- Нет. В условленное время у квартиры меня ждал пожилой мужчина в инвалидной коляске. Он мне сказал, что звонила его ассистент.
- Он был один?
- Нет, с ним были два молодых человека, довольно странного вида.
- И что же странного показалось вам в их внешности?
- Они были длинноволосы, бородаты, в больших темных очках. Но когда я узнала, что они занимаются съемками фильма, то поняла, что ничего необычного в их внешности нет. Они считают себя людьми Богемы, потому позволяют себе вольности во внешности.
- Кто вам сказал, что они занимаются съемками фильма?
- Этот пожилой мужчина. Он сказал, что является режиссером "Мосфильма". Даже называл фамилию, но я запамятовала. А звать его Павел Андреевич. После того как они осмотрели квартиру, режиссер сказал, что она их вполне устраивает и он хочет снять её на месяц. Я расчитывала сдать квартиру на более длительный срок, поэтому пыталась ему отказать. Тогда он увеличил плату за квартиру вдвое, и я согласилась. Он тут же отсчитал восемь тысяч и я передала ему ключи. Больше мы не виделись.
- Когда это было?
- В начале мая, числа пятого или шестого.
- Вы заключили с этим режиссером письменный договор?
Глаза Астаниной стали ещё более холодными, даже неприязненными.
- Какое это имеет значение? - спросила.
- И все-таки?
- Нет, письменного договора договора мы не составляли.
- Понятно. И когда они съехали с квартиры?
- Дней через десять мне позвонила соседка из сорок пятой квартиры Клавдия Павловна и сказала, что этот инвалид ей передал ключи и сказал, что им квартира больше не нужна.
- Она вам больше ничего не сказала?
- Нет.
- Как выглядел этот режиссер?
- Он был почти стариком. Седой, лицо в глубоких морщинах. Но голос бодрый, молодой.
Я достал фоторобот, составленный по показаниям ребят, игравших в футбол с Володей Сотниковым, показал его Астаниной.
- Это он?
- Да, очень похож, - задумчиво сказала она, рассматривая портрет. Только вот...
- Что-нибудь не так?
- Выражение лица. Здесь оно несколько простоватое. А когда он со мной разговаривал у него было очень значительное лицо.
- Как понять - значительное?
- Ну, властное, даже надменное. Чувствовалось, что этот человек привык повелевать.
Я записал показания Астаниной и мы расстались.
Глава двенадцатая: Шилов. На новом месте.
Мы с Беркутовым засиделись допоздна, придумывая мне легенду. По этой легенде я приехал в Новосибирск из Барабинска, где работал в Вагонном депо осмотрщиком вагонов, но в связи с ликвидацией Барабинского отделения Западно - Сибирской железной дороги был уволен по сокращению штатов. В Барабинске мне работы найти не удалось и поэтому я подался в Новосибирск. Затем Беркутов сказал:
- Завтра утром, Рома, явишься в Новосибирскую транспортную прокуратуру в Николаю Сергеевичу Ачимову. Он тебе расскажет, кто такие осмотрщики вагонов и чем занимаются. Заодно расскажет о достопримечательностях этого вшивого городишки. Он в нем родился.
- Какого городишки? - не понял я.
- Рома, о чем ты думаешь? - сделал удивленное лицо подполковник. - Я конечно понимаю - потенция молодого сильного организма и все такое. Я понимаю. Сам был молодым. Но в столь ответственный момент надо наступить на горло собственного зверя, заставить его работать на общее дело. Иначе... Иначе, Рома, последствия могут быть очень печальными. Определенно. Ты хоть это осознаешь?
- Да ладно вам, - махнул я рукой. Честно говоря, я очень уважаю Дмитрия Константиновича, как классного сыщика, но всегда побаиваюсь с ним разговаривать. Никогда не знаешь, где он серьезно говорит, а где насмешничает. Такое впечатление, что он постоянно насмешничает. Правда. Не люблю я этого, не понимаю.
- И он ещё машет! - воскликнул подполковник. - Какая вопиющая беспечность! Как можно тебе после этого доверять столь ответственное дело.
- А чего я такого? Что вы меня постоянно это... подначиваете?
- И с мыслях даже не было. Просто, я хочу, чтобы ты знал свою легенду назубок. Так вот, Рома, я вел речь о твоем "родном" Барабинске, где ты родился и прожил всю сознательную жизнь. Понял?
- Понял, - кивнул я.
- Ну, слава Богу! Я что ты будешь делать если к тебе на складе подойдет какой-нибудь хмырь...
- Кто?
- Ну кто-нибудь из аборигенов склада и сиплым, пропитым голосом спросит: "Ты что ли из Барабинска?" "Да", - ответишь ты с ясным ликом великомученика. "Врешь, сучара! - дыхнет он тебе в лицо стойким запахом самогона. - Я сам из Барабинска. А тебя я там в упор не видел". Что ты ему на это ответишь, Рома?