- Это руководитель следственной группы, начальник следственного управления прокуратуры области Иванов Сергей Иванович, - представил я шефа.
- Вот как?! - удивился Барков. Посмотрел долгим внимательным взглядом на Иванова. - Много наслышан.
- Извините, Андрей Петрович, что невольно вмешался в ваш допрос, сказал шеф. - Продолжайте.
- Итак, Дмитрий Александрович, я могу расчитывать на откровенный разговор? - спросил я Баркова.
- На предельно откровенный, - ответил он. - Мне нечего скрывать. Как я уже говорил - я свою партию безнадежно проиграл. А потому не вижу смысла что-либо скрывать... Вас очевидно интересует: как я решился на столь опасное предприятие?
- "Предприятие"?! Не скромничайте, Дмитрий Александрович. От вашего, как вы выразились, "предприятия" два месяца город на голове стоит. Если верить уголовному кодексу, вы совершили особо опасное преступление, аналогов которому я ранее не встречал. Вы со мной согласны?
- А-а, бросьте вы! - пренебрежительно отмахнулся от моих слов Барков. - Как говорил когда-то поэт: "Большое видится на расстоянии". История нас рассудит. Вполне возможно, что не дав мне закончить фильм, вы совершили гораздо большее преступление, чем я. Лично я в этом уверен.
Я не верил своим ушам. Неужели он говорит все это серьезно?! И главное - ни тени расскаяния! Это уже попахивает патологией. Факт. Неужто мы имеем дело ещё с одним "спасителем человечества" с довольно своеобразными методами? Очень на то похоже.
- Помилуйте, в чем же мы-то виноваты, Дмитрий Александрович?! Уж не в том ли, что не дали вам совершить убийство невинного младенца и женщины?
- Этим я бы спас сотни тысяч, а может быть и миллионы других жизней, убеждено проговорил Барков.
Так и есть - "спаситель". А ведь он уверен, что поступал правильно. С подобным я сталкивался впервые.
- Вы это серьезно?
- Более чем, - кивнул Барков. Достал из кармана пачку "Мальборо", зажигалку. - Вы позволите закурить?
- Курите. - Я придвинул ему пепельницу. - Странные у вас методы спасения. А как же евангельское "не убий"?
Барков закурил. Откинувшись на спинку стула, выпустил к потолку струйку дыма, проговорил снисходительно:
- Бросте вы эти поповские бредни, Андрей Петрович. Неужели вы не видите что происходит в мире? Каждодневно от рук наемных убийц, под колесами автомашин, в необъявленных войнах, от болезней, отравленного воздуха, радиоактивности и всего прочего гибнут тысячи и тысячи людей. Все мы движемся к одному концу. И виноваты в этом в большей степени такие как вы, с вашей христианской добродетелью. Вы никак не можете смириться с тем, что миром давно правит Зверь и человечество живет по его законам.
- Вы имеете в виду дьявола?
Барков погасил в пепельнице окурок, насмешливо глянул на меня, усмехнулся.
- Дьявол - это определение церковников. Я не знаю кто он, ни разу его не видел. Но твердо знаю, что он есть. Я называю его Зверем, так как это ближе к его природной сути. Человечество может спастись лишь признав его безоговорочную власть. Вот об этом я и хотел сказать своим фильмом. Согласен - я поступал жестоко и фильм мне очень не легко давался. Но иначе трудно было достучаться до сознания людей.
От этих слов мне стало не по себе. Этакий современный Ницше, теоретик зла. Однако, это мы уже проходили. Все рассуждения господина Баркова всего-навсего лишь его бредовые галлюцинации.
- Это для меня что-то новенькое, Дмитрий Александрович. До этого я был уверен, что именно по дороге дьявола мир приближается к пропасти.
- Типичное заблуждение, - высокомерно проговорил Барков, вновь закуривая. - За доказательствами далеко ходить не надо. Обратитесь к братьям нашим меньшим. Кто является вожаком стаи? Самые сильные и агрессивные звери, животные, птицы, занимающие доминирующее положение среди сородичей. Биологи называют их доминантами. Есть ещё субдоминанты и так далее вплоть до самых слабых и униженных. Все естественно и просто. И все прекрасно сосуществуют, принимая такое положение вещей, как должное. Ни о какой добродетели здесь нет и не может быть речи. Верно?
- Допустим.
- Это аксиома. Человек - тот же зверь. наделенный лишь более мощным разумом. Только и всего. Поэтому он должен, обязан жить по законам остального мира. Однако, человек никак не может с этим согласиться, ему этого, видите ли, мало. "Человек - это звучит гордо!" - Барков презрительно рассмеялся. - Дремучая чушь! Химера! Человек скроен из той же плоти и крови. Но вместо того, чтобы это понять и с этим смириться, он всю жизнь борется за утверждение не существующих идеалов. А всякое противодействие Зверю вызывает его раздражение и приводит к большим бедам.
Надо отдать Баркову должное - в отсутствии логики его трудно обвинить. Его концепция выглядит очень убедительно. Факт. Со временем он мог бы стать видным теоретиком дьявола.
- А как же высказывание Достоевского о том, что красота спасет мир? Вы с этим тоже не согласны?
- Категорически. Не красота спасет мир, а безусловное подчинение Зверю, его законам.
- Скучную вы нарисовали картину, Дмитрий Александрович. Но отчего вы избрали для своих, мягко говоря, экспериментов детей? В чем они провинились перед вашим зверем?
- Лишь потому, что они ещё не столкнулись с мерзостями мира, верят в особое предназначение человека. Их сознание отравлено альтруистическими бреднями. Вот потому они особенно раздражают Зверя. Они расплачиваются за заблуждения человечества в первую очередь. В финале моего фильма от рук Зверя должна была погибнуть "мадонна с младенцем", как символ той самой красоты, о которой говорил классик. Это и было бы ответом на ваш вопрос.
Я многое мог бы возразить Баркову, но делать этого не стал, так как понял - он не сможет ни понять, ни принять никаких возражений.
Пора было начинать допрос по существу. Барков с полнейшей отрешенностью на лице монотонно, но подробно и обстоятельно рассказал о всех совершенных преступлениях, с которыми читатели уже знакомы.
После того как Баркова увели, я спросил шефа:
- Что вы на это скажите, Сергей Иванович?
- Трудный случай, - задумчиво и излишне серьезно проговорил Иванов.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Мы с тобой стали свидетелем того, что может сотворить с человеком однажды брошенное неосторожное слово.