В путь отправились на рассвете, планируя к полудню добраться до подножия гор. Гас хотел копать в новом месте, которое, как он сообщил Баку, могло оправдать его ожидания.
Внезапно с юга налетел мощный ветер. Песчинки вонзились в старика и мула, как стена разогнавшихся игл. Мул дернулся и стал лягать воздух ногами; его крик утонул в свисте яростного песчаного ветра. Гас поспешил натянуть на рот и нос красный шейный платок и одной рукой потянул за кожаные поводья, пытаясь успокоить животное, а второй прижал к голове видавшую виды коричневую шляпу.
— Ну, ну, уймись, Бак, это всего лишь ветер! — прокричал он, но Бак не услышал его из-за оглушительного свиста.
Температура упала градусов на десять, а еще считанные мгновения назад ветра почти не было. Гас прожил в этих местах всю свою зрелую жизнь и никогда не сталкивался ни с чем подобным. Более того, резкая перемена погоды явно до смерти перепугала Бака, а он не боялся почти ничего.
На спине мула загремели горшки, кастрюльки, лопатки и прочие приспособления золотоискателя. Гас отчаянно старался утешить друга, когда уши обоих вдруг заложило от немыслимого рева. Почувствовав противоестественное дрожание воздуха, старик едва успел прижаться к земле. Прямо над ним с жутким грохотом пролетело нечто огромное, Гаса поглотило облако конденсированного пара. Воздух пронзила вторая волна рева. А потом внезапно ветер стих, песок осел. Старик посмотрел на небо, затем на мула, который растерянно переминался с ноги на ногу и принюхивался. Уши Бака подрагивали.
— Ну и чертовщина! Ничего подобного в жизни не видывал, представляешь, друг? А ты что об этом думаешь, мм? — спросил Гас, стягивая с лица покрытый песчаной коркой платок.
Мул посмотрел на хозяина и едва успел обнажить все восемь зубов, как по пустыне разнесся оглушительный взрыв. Старика сбило с ног и с такой силой бросило на устланную мелкими камнями землю, что у бедняги перехватило дыхание. Очередной раскат грохота напрочь лишил его способности дышать. Бак широко расставил сильные ноги, чтобы не упасть, но не удержался и повалился сначала на колени, потом на бок, гремя нагруженным мешком. Земля содрогнулась… и все вдруг опять стихло.
Старик хватанул ртом воздуха, перевернулся на ушибленную спину, моргнул и увидел перед собой горы. Они были такие же, как всегда на протяжении всех пятидесяти лет, — величественные и спокойные. Но внутри Гаса возникло что-то странное, чего еще несколько мгновений назад и в помине не было. Сглотнув, он с трудом поднялся. Горы давно стали для него неотъемлемой частью жизни, однако теперь ему вдруг сделалось страшно на них смотреть. Преодолев себя, старик повернул голову. На его глазах из нор в горах повыскакивали и помчали в пустыню зайцы. За ними последовал койот — но не в погоню, а чтобы спастись.
Гас до сих пор сжимал в руке поводья. Мул поднялся сначала на колени, потом встал на ноги и укоризненно взглянул на хозяина, будто считая его повинным во всем, что стряслось; из мешка посыпались кастрюли.
Гас покачал головой.
— Сукин ты сын. Да, творится что-то странное, но не надо испепелять меня взглядом, не я же сбил тебя с ног!
Однако Бак его не слушал. Вырвав поводья из руки старика, нагруженный мул помчался прочь вслед за койотом и зайцами. Гасу не оставалось ничего другого, как проводить товарища растерянным взглядом. Горы Суеверий стояли молчаливые и почему-то внушали страх.
На поиски Бака старик убил более часа. Он шел и шел по тропе, обозначенной кастрюльками, лопатками и горшками, и наконец увидел друга, жующего полынь у старого оврага. Похоже, все, что с ними приключилось, он почти позабыл. Кусок брезента съехал ему на бок, а из мешка после пробежки по пустыне выпала большая часть стариковых пожитков. Ругаясь на мула, Гас стал складывать внутрь все, что собрал по пути. Крепыш Бак не обращал на его ворчание ни малейшего внимания.
— Да, да, конечно, — не унимался старик. — Теперь легче всего прикинуться, будто это не ты дал деру, точно трусливый заяц. — Он обошел мула и заглянул ему в глаза. — А если бы ты сломал ногу? Носиться как угорелый по такой твердой почве! — Гас почесал подбородок, покрытый четырехдневной щетиной, и добавил более мягким голосом: — Вообще-то чертов ветер немного напугал и меня. Так что не особо расстраивайся.
Он погладил мула по носу. Тот слегка прищурил правый глаз и повел ушами, продолжая размеренно жевать.