— Прекратите. Вы даже не представляете, насколько катастрофичная ситуация сложилась, — глухо сказал Аид. — Мир на грани хаоса.
— Вот, — печально вздохнул Руденко. — Мир на грани хаоса, а они мне фотографии киноактеров подсовывают. Беспечные вы люди, вот что я вам скажу. Надо бежать, спасать мир, а они…
«Горилла» вдруг развернулся и мощно, по-боксерски, врезал «гостю» в ухо. Руденко полетел кувырком и приземлился в углу, а сверху на него грохнулся стул. Приподнявшись на локте, арбалетчик принялся ощупывать затылок, бормоча:
— Вот я и говорю, надо бежать, спасать мир, а они кулаками машут… Черт, как больно… Жаль, что я не мазохист.
— Вам мало? — безразлично поинтересовался голос.
— Спасибо, вполне достаточно.
— Артем, помогите господину Орфею подняться, — приказал Аид.
«Горилла» с прежним флегматичным выражением на скуласто-бровастом лице подошел, ухватил лежавшего и легко, словно тот весил не больше пушинки, поставил на ноги.
— Благодарю, — поморщился Руденко, не переставая ощупывать затылок. — Вы очень любезны. У ваших людей странные, более того, чрезвычайно опасные наклонности, — заявил он, обращаясь к висящей под потолком камере. — Например, бить других по голове. Я бы на вашем месте держался с ними поосмотрительней.
— Если вы сейчас же не прекратите эту клоунаду, Артем ударит вас еще раз, — пообещал голос.
— Уже прекратил, — вздохнул Руденко. — Против коллектива не попрешь. Особенно против такого.
Артем спокойно поднял стул, подставил к самым ногам «гостя» и, взяв того за плечо, заставил сесть.
— Итак, я повторяю вопрос, — начал было Аид, однако Руденко прервал его:
— Спасибо. Я помню, несмотря на все старания вашего молодца.
Артем было замахнулся, но окрик старика заставил его опустить руку.
— Кто же это?
— Да откуда мне знать? Может быть, ваш друг? Или кум? Сват? Брат? Давайте так: вы скажете мне, и я вам с удовольствием отвечу.
— Охотно. На фотографии запечатлен Гектор Наумович Одинцов.
— Ах во… — начал было заготовленную фразу арбалетчик и осекся. До него вдруг дошел смысл сказанного собеседником. — Кто?
— Гектор Наумович Одинцов.
— Нет. Это не он, — покачал головой Руденко. — Дай-ка, — скомандовал он Артему, протягивая руку за снимком. — Ну дай, дай, не бойся, не отниму.
Тот даже не шелохнулся. Стоял, бесстрастно взирая на «гостя», пока Аид не скомандовал:
— Артем, дайте господину Орфею фотографию.
Арбалетчик взял снимок, вгляделся внимательно и категорично заявил:
— Вы ошиблись. Это не он.
— Он, — не менее категорично ответил Аид. — Личность человека, изображенного на фотоснимке, устанавливали специалисты из МВД. Они подтвердили. Это именно Одинцов.
— Возможно, у меня действительно нелады с памятью, — съерничал арбалетчик. — Возможно. Наверное, я не запомню лица человека, если увижу его мельком на улице. Наверное. Но с Гектором я общался в течение недели каждый вечер и помню его очень хорошо. Так вот, заявляю вам со всей ответственностью: Гектор Одинцов совершенно не похож на этого типа, — Руденко щелкнул ногтем по снимку. — Ну просто ни капельки.
— Я разве сказал, что это тот человек, с которым вы общались? — удивился в тон ему Аид. — Я сказал, что на снимке Одинцов. Подлинный Одинцов. А вот тот, второй Одинцов, с которым пришлось иметь дело вам, — фальшивка.
— Да? — теперь пришла очередь теряться Руденко. — Я не совсем понимаю…
— Ничего страшного. Я тоже сначала не понимал, — успокоил его старик. — Пока не получил бесспорных доказательств того, что именно лже-Одинцов повинен в произошедших с нами несчастьях. Именно он организовал похищение матрицы. Именно по его приказу капсулы заправили слишком концентрированным раствором дитилина. Именно по приказу этого человека были убиты остальные члены организации. Именно он расправился с Беленьким, Жукутом, Ильиным и Трубецким. Именно этот человек пытался убить вас.
— Я ничего не понимаю. — Арбалетчик озадаченно потер лоб. — Матрица… Организация какая-то… Что все это значит?
— Я объясню, — ответил старик. — Теперь уже не имеет смысла что-либо скрывать. Кстати, за минуту до того, как привезли вас, я разговаривал по телефону с моим человеком. О чем была эта беседа, вы узнаете немного позже. Итак. После слякотно-промозглой, дождливой Москвы Ялта поразила меня теплой погодой…
Эта ночь…
Едва только часовая стрелка преодолела одиннадцатичасовую отметку, Бателли услышал шаги. Кто-то поднимался по шаткой строительной лестнице на леса. Под полиэтиленовым занавесом гулял ветер. Он пел бесконечную колыбельную, которая заглушала шаги незнакомца. Бателли неслышно поднялся. Это был тот, о ком предупреждал Беркович. Убийца не знал, откуда у его босса столь точная информация, — даже время появления незнакомца было названо с точностью до минуты, — скорее всего Жнец задействовал все свои связи. Подключил даже тех, кого берег на самый крайний случай. Впрочем, Бателли полагал, что тот самый «крайний случай» уже наступил. В бой посылаются все, до последнего квартирьера. Сегодня решалось будущее Жнеца, а значит, и всей его поистине громадной организации. Завтра они будут либо править миром, либо лежать в многочисленных моргах, изрешеченные пулями. Конечно, Жнец не спрашивал согласия ни у кого, но если бы Бателли спросили, хочет ли он участвовать в этой авантюре, — кинулся бы в драку не раздумывая. Слишком огромен и заманчив главный приз.
Незнакомец поднимался все выше. Он еще не действовал, а только проверял, нет ли засады.
Бателли перегнулся через перила и посмотрел вниз. Черное пятно, человеческая фигура, отчетливо выделялось на фоне белых досок. Сейчас незнакомец находился двумя пролетами ниже Бателли. Убийца бесшумно приоткрыл огромную раму и вошел в витрину. Прикрыв окно, он быстро отступил в темный угол, опустился на пол, подтянув колени к груди. Пальцы его сжимали нож. Если бы даже незнакомец заметил его, Бателли не смог бы стрелять через стекло: в магазине сработала бы сигнализация. Это означало, что весь план пойдет насмарку. Но и незнакомец не мог использовать пистолет. Он тоже действовал по заранее оговоренному плану. Значит, им обоим пришлось бы работать только холодным оружием. Бателли же владел ножом виртуозно. Он лежал, затаив дыхание, и наблюдал за черным квадратом, отчетливо выделяющимся на белом полу. Это был люк. Единственный путь, по которому можно подняться на последний уровень лесов.
Вот над ним появилось темное пятно — осторожно приподняв голову над срезом настила, незнакомец осматривал уровень. Он даже не стал выбираться совсем. Просто посмотрел в обе стороны и, убедившись, что никто не прячется в полумраке лесов, чтобы потом наброситься на него со спины, потопал вниз.
Бателли встал и, вновь приоткрыв окно, выбрался из витрины. Стараясь ступать абсолютно беззвучно, убийца двинулся следом за незнакомцем.
Тот спустился на третий уровень, достал из кармана пальто нож и сделал надрез уголком в полиэтиленовом занавесе.
«Хорошая позиция, — оценил Бателли. — И переулок как на ладони, и стрелять удобно. Не слишком острый угол для ведения огня по движущейся ростовой мишени».
Словно в ответ на его мысли, незнакомец снял с плеча длинный темный чехол, вытащил «винторез», закрепил на нем ночной прицел. Отличный снайперский комплекс. Практически бесшумный. А что лязгает механизм, так за суетой да за свистом ветра его никто не различит.
Патроны «винтореза» обладали невероятной убойной силой и легко пробивали шестимиллиметровый стальной лист на расстоянии сотни метров. Здесь же снайперу придется стрелять на куда более короткой дистанции. «Отменно вооружен этот парень», — подумал Бателли. Впрочем, и организацию он представлял серьезную, что бы там ни говорили простые обыватели.
Нацепив на голову наушник, снайпер приник к прицелу, осмотрел переулок, сказал тихо:
— Беркут — Ястребу. Я на месте. Все осмотрел. Чисто. «Подопечных» еще нет. Как поняли?