– Я не нуждаюсь в твоих замечаниях! – фыркнула рассерженная принцесса и густо покраснела. – Когда ты его разбудишь?
– Он сам проснется часа через три, – пожал плечами лекарь и добавил: – Простите меня за мою самонадеянность, ваше высочество. Я не должен был вас поучать. Вы и сами знаете, что нужно делать.
– То-то же! – победно-важно кивнула принцесса и поспешила к двери. – Теперь он будет жить здесь! Сделай все, что нужно! А я распоряжусь, чтобы ему доставили все, что нужно! Смотри, мастер, отвечаешь головой за его жизнь!
– Как и всегда… – устало вздохнул лекарь и добавил, когда принцесса вышла за дверь, сопровождаемая своим безмолвным охранником: – И когда я сдохну?! Надоело все. Может, и правда удалиться на покой? Буду растить травку, иногда дышать сладким дымом… сидеть на веранде и смотреть на закат! Ну чем не жизнь?! Зачем мне на старости лет выслушивать бред взбалмошных девчонок? Внуков растить, наслаждаться последними днями жизни… вместо крови, вони и дворцовых интриг! Вот что нужно человеку на старости лет!
Лекарь наклонился над спящим парнем, поднял веко, посмотрел, довольно кивнул и тихо пробурчал под нос:
– Ну и живуч же ты, парень! Откуда ты такой взялся?! Слуга? Пес? Ты не слуга и не Пес. Назовите меня идиотом, если ты не… но – тсс! Я ничего не говорил! И кому понадобилось тебя убивать? Насолил ты кому-то, ох насолил! Нет, надо уходить… совсем неладно стало во дворце! Убивают, нападают – на слугу принцессы напасть! По слухам, на фаворита принцессы! Кто может на это решиться?! Чудны твои дела, Создатель…
Стол. Огромный, заставленный яствами, – горячее мясо парит, лепешки одуряюще пахнут! Плошки с соусами – много, очень много! Стол такой длинный, что теряется вдали, как дорога, и весь, ну совсем весь, заставлен едой!
Живот бурчит, требует еды! Протянул руку – стол отодвинулся! Сделал шаг – стол изогнулся и не позволил ничего взять! Что такое?! Колдовство?!
Прыгнул вперед – но стол с такой же скоростью отпрыгнул, семеня ногами, и заржал, как конь!
Адрус застонал и… проснулся.
Первое, что увидел, открыв глаза, – высокий потолок, белый, без следов копоти. В комнате Адруса потолок был черным, на фонарях, что там горели, не было колпачков, задерживающих копоть. Да и стены здесь были богаче, драпированы дорогой тканью. И кровать – широкая, двуспальная, не такая, на которой Адрус спал последний год. Атласное одеяло, шелковая простыня… где он?
Последнее, что помнил, – как шел по коридорам, опираясь на стены, потом удивленные лица Псов возле покоев принцессы, и… все. Темнота. Туман. Последние шаги Звереныш шел на одном упрямстве и ярости, отказываясь признать, что уже умер. Почти умер…
Повел носом – и правда, пахло мясом, лепешками, чем-то острым и пряным! Нет лучше запаха, чем запах горячего хлеба! Запах дома, запах жизни!
Вскочил, отбросив одеяло, и сел на край кровати, задохнувшись от слабости, – сразу затрясло, затошнило от голода и головокружения. Посидел, привыкая, через минуту организм приспособился и уже не бунтовал. Почти не бунтовал – желудок буквально жгло, руки тряслись мелкой дрожью, и все естество требовало: «Еды! Как можно больше еды!»
Не рассуждая, не глядя по сторонам, рванулся с места, шагнул к столу и через секунду с урчанием впился зубами в лепешку.
Следующие десять минут выпали из памяти – Адрус рычал, стонал, пыхтел и чавкал, как настоящий зверь, голодавший уже много, много дней. Очнулся только тогда, когда в кружке, непонятно как оказавшейся у него в руках, закончился кисловатый сладкий напиток, сделанный из давленых ягод устра. Тогда Адрус со стуком опустил фарфоровую кружку на столешницу полированного дерева и замер, откинувшись на спинку кресла.
– Здоров же ты жрать! Молодец!
Адрус вздрогнул, вскочил со стула, покачнулся и едва не упал, успев уцепиться за край стола. Перед ним стояла девчонка. Симпатичная, можно даже сказать – красивая. Простое платье из голубовато-серого сукна, босоножки с высокой шнуровкой, стройные ноги, зеленые глаза и тугая коса темных волос. Девчонка рассматривала Адруса весело-нахально и через несколько долгих секунд выдала так же бодро и весело:
– Ты бы хоть прикрылся, что ли! Я-то уже не девочка, видала мужеские причиндалы, но вдруг кто-то зайдет, та же принцесса… или еще кто!
Девчонка подмигнула, Адрус вдруг покраснел – вспомнил, что стоит перед ней совершенно голый. И сам себе удивился – с каких это пор он стал стесняться кого-либо? За время учебы в Школе из него каленым железом выжгли все нормальные человеческие чувства, оставив лишь то, что нужно для службы. Тем более что нагота в Зануссе не считалась чем-то особо неприличным – по улицам шастали рабы, частенько едва прикрытые тряпочкой, иногда – вообще не прикрытые ничем, кроме рабского ошейника. Чего рабу стесняться? Он вещь, а вещь не должна испытывать стыд! И не испытывает…