Я моргнула, глядя на него.
— Ты работаешь на копов, серьезно? Ты ведешь какое-то большое, сложное... дело?
— Табита? — позвал он. — Могу я хотя бы надеть рубашку или еще что-нибудь? Я имею в виду, что хочу об этом поговорить, но я практически голый и едва проснулся.
Я ничего не могла с собой поделать.
И посмотрела вниз.
На нем не было пижамных штанов, как я подумала вначале, только пара боксеров.
Они не оставляли много простора для воображения.
Я постаралась не думать об этом и дальше, так что посмотрела ему в лицо и покраснела.
— Я сделаю кофе, — сказала я.
— Прекрасно, спасибо.
Он вышел из комнаты примерно через три минуты, в то время как я разбила яйца в миску и взбалтывала их, чтобы приготовить нам завтрак.
— Ты ведешь какое-то большое дело, — напомнила я ему, когда достала колбасу.
— Да, — терпеливо подтвердил он. — Им нужен был кто-то, кто долгое время крутился в этой сфере, был знаком с местными наркоманами и находился в полной заднице. Я был в завязке, дома, на свободе, но они сказали, что оставили за собой право выдвинуть обвинения за взрыв в моей лаборатории. Они не сделали этого сразу, потому что я получил сильные ожоги и не употреблял наркотики, но они приходили каждые несколько месяцев и напоминали мне, что условный срок не то же самое, что невиновность, и что они могут прихватить меня за задницу в любое время, как только захотят этого.
— Почему они не осудили тебя сразу? — спросила я.
Он выглядел смущенным.
— Там были дети, — произнес он. — Множество свидетелей. Я вошел в трейлер, увидел двоих детей: один был совсем маленьким, другой чуть постарше и слетел с катушек.
— Кто-то привел своих детей в лабораторию? — в ужасе спросила я.
— Да, они просто оставили их в другой комнате. Я не позволял даже взрослым находиться там дольше десяти минут без респиратора, маски или другого подобного дерьма.
— Кем были эти люди?
— Другой варщик (Прим. варщик — человек, который изготавливает наркотики), кое-кто из покупателей. Мы расположились за городом, так что не нужно было заботиться о конфиденциальности или о том, что поблизости постоянно болталось с десяток человек. А иногда и больше, — он сделал глубокий вдох. — Я схватил детей и вытащил их на улицу, а потом нашел кого-то, кто не был под кайфом и мог присмотреть за ними, чтобы самому вернуться за их родителями. Я собирался сказать им, что они больше не смогут приезжать туда, если сделают что-то настолько же глупое снова, и лучше бы мне услышать, что их дети в порядке, или им придется отовариваться в другом месте. У меня была лучшая наркота в радиусе двухсот миль. Я думал, что они послушаются.
Зверь сделал глубокий, судорожный вдох.
— Я был в гостиной и орал на них, чтобы они выметались оттуда, пока что-нибудь не испортили, и... они, бл*ть, что-то испортили. Я до сих пор не знаю, что именно. Они все погибли. Это могло быть чем угодно.
— Там были только они? — спросила я, когда он надолго замолчал.
— Нет, еще мой приятель — Джекс, он был моим напарником. Тоже варил наркоту. Он был там вместе с ними.
Руками мужчина крепко сжал край стола. Похоже, говорить на эту тему было последней вещью на Земле, которой он хотел заниматься, но Зверь не остановился.
— Джекс и эти идиоты погибли. Я слышал, как они кричали некоторое время. Все кричали.
Я могла только представлять все это. Взрыв трейлера, пламя, десятки людей вокруг, это должно быть было ужасно. Я подумала о детях, которых вытащили незадолго до этого, представив на их месте Карлу и Кристал.
И в тоже время, я испытывала едва ли не зависть. Мой отец таскал меня по долбаным трейлерам, забитым метом; местам, которые провоняли аммиаком и отчаянием, и никто не пытался вправить ему мозги.
Никто никогда не пытался защитить меня, как Зверь смог защитить этих детей.
— Я находился в гостиной, так что мне досталось меньше всех... я смог выйти. Я не ушел далеко, упал во дворе, но я вышел из трейлера, прежде чем стало еще хуже. Я был... я был в огне. Буквально. Каждая часть меня горела.
Когда я приготовила завтрак и вручила ему чашку кофе, он медленно, с остановками, перешел к рассказу о том, как подумал, что умрет, а потом провел месяцы в больнице, мечтая о смерти. Боль, бинты, физиотерапия и так много операций, что он до сих пор был не уверен, как врачам удалось собрать его воедино.