Дерьмо.
У папаши был пистолет, и это звучало так, будто он был направлен на Зверя.
Я не могла позволить этому случиться.
Отец и так много отнял у меня в жизни, так что должно было остаться хоть что-то, что я могла сделать, чтобы он не застрелил мужчину, которого я любила.
Потому что я любила Зверя. В этот момент все сомнения покинули мой разум.
Я нуждалась в нем, я обожала его, и должна была его защитить.
Если отец хотел меня, то он меня получит. Это лучше, чем он будет продолжать наставлять пистолет на Кори. Лучше, чем прятаться в шкафу в ожидании того, когда тебя вытащат оттуда.
Я встала.
Это единственное движение потребовало от меня больше смелости, чем я могла в себе предположить.
Я проверила, чтобы включенный на телефоне диктофон работал, и отодвинула комод от двери так тихо, как только смогла.
Потребовалась вся моя смелость, чтобы переступить порог своей комнаты, но ради любимого мужчины я собиралась быть храброй.
Я приблизилась к гостиной.
— Я пойду с тобой, — сказала я. — Я пойду с тобой, куда скажешь. Только не трогай Зверя, хорошо?
Глава 15
Я приложила все усилия, чтобы назвать его «Зверем», а не «Кори». Мой папаша был на грани нервного срыва, и я не знала, что могло спровоцировать его.
Я установила зрительный контакт со своим парнем в надежде, что он увидит, что я должна сделать это ради него, что должна суметь защитить его, должна принять какие-то меры хоть раз в жизни.
— Табита, нет, — сказал Кори, с трудом сглотнув.
— Табита, да, — передразнил мой папаша. — Хорошая работа, девочка. Ты же знаешь, что нужно сделать. Ты или Карла, да? Ты или Кристал?
Я кивнула, потому что во рту пересохло, будто туда насыпали пепла, пока слушала, что молотил своим лживым языком мой отец.
— Табита, — застонал Зверь. — Ты должна была оставаться в укрытии.
— Она не такая глупая, как ты, мой мальчик, — произнес отец, и дуло его пистолета даже не дрогнуло, все еще оставаясь нацеленным в живот моего любимого мужчины. — Она знает, что я подстрелил бы тебя и оставил умирать, после чего отправился бы на ее поиски. И я бы нашел ее. Она никогда не сможет спрятаться от меня, не так ли, Табби?
— Нет, сэр, — прошептала я.
Я не могла оторвать взгляд от пистолета, такого блестящего и смертоносного.
Это был старый пистолет, который он хранил в шкафу у себя дома, тот, за который он хватался всякий раз, когда ощущал ностальгию по былым временам.
У него были и другие, более новые, изящные, но этот пистолет с такой же легкостью мог убить человека. Мог убить Зверя.
— Подойди сюда, Табита, — приказал мне отец.
Я подошла и встала рядом с ним, отчего у меня задрожали губы, а руки затряслись еще сильнее.
— У нас со Зверем был уговор, и знаешь, что? Он нарушил наше соглашение. У этого мудака ничего для меня нет. Он грязный, лживый предатель.
— Да, сэр.
— Итак, ты находилась здесь как часть сделки, но больше он тебя не получит.
Я кивнула.
— Флорес даст мне за тебя наркотики и много денег, этот же мудак просто давал мне дозу и немного налички. Как оказалось, это была невыгодная сделка. Я позволил тебе остаться здесь на некоторое время, потому что дурь была по-настоящему хорошей, но теперь это не имеет значения. Уговор нарушен, и я хочу получить за тебя намного больше.
— Да, сэр.
Даже непонятно, как мне удавалось отвечать, ведь во рту все пересохло от ужаса. Я смотрела отцу прямо в лицо и не представляла, как смогу сделать еще один шаг вперед.
— К несчастью для тебя, Флорес не заботится о кисках, он не ставит их на пьедестал, — произнес папаша с неприятной ухмылкой на лице. — Он не будет трахаться с тобой сам. Его заботят только деньги, поэтому он будет продавать тебя своим друзьям.
Я промолчала.
— У него отличная бизнес-модель. Приходишь ради дури, остаешься ради девочек. Приезжаешь к девочкам, покупаешь наркоту. Все взаимосвязано.
Я так ничего и не сказала. Даже не думала, что смогу.
— Ты будешь сутенером у собственной дочери? — ошеломленно спросил Зверь.
— А чем ты думаешь, я занимался последние шесть месяцев? Я продал ее тебе не для того, чтобы она подметала твои гребаные полы, и ты это знаешь.
Никто не ответил.
— Ага, я так и подумал, кретин. Ты не такой уж большой и сильный, когда хочешь быть единственным, кому она достанется, не так ли? Я позволял ее трахать, потому что получал наркотики, но теперь я отдам ее Флоресу. Пусть ее трахают другие, а я буду получать за это свою дурь. Или я должен записать это для тебя, как будто ты гребаный ребенок?