Прошёл ровно год. Мимо станции деда Халифа проехало немало народу. Всякого. Пёстрого и не очень, кто-то говорил с ним, а кто-то посылал сразу же. Но, однажды, когда поезд остановился, один пассажир направился к нему сам, и дед Халиф напрягся. - Привет, смотритель! Незнакомец был высокий, под два метра, и худой, как палка. Густые волосы свисали золотистым чубом на лоб, огромный рот улыбался от уха до уха, а маленькие глаза светились радостью. Белая рубашка отглажена и ещё пахла порошком, стрелки на чёрных брюках ровнее самой идеальной геометрической прямой. - Привет, парнишка! Незнакомец усмехнулся. - Парнишка! Какой я тебе парнишка? - Для меня все - парнишки. Пердун я старый, - улыбнулся дед Халиф. - Есть дело, - незнакомец вдруг посерьёзнел. - Пройдём? Дед Халиф пожал плечами, и они вошли в здание станции. "Парнишка" сразу же развернул красное удостоверение и представился: - Следователь Павлов Андрей Юрьевич. - А. - лишь ответил дед Халиф и отвернулся. Он смотрел на какие-то приборчики, а потом что-то там подкрутил. Следователь кинул на стол две фотографии. - Вам эти люди знакомы? Смотритель нахмурился и посмотрел на фото. Потом взял одну, повертел её, отложил в сторону. Второе фото ждала та же участь. Длилось это минут пять, а Павлов терпеливо ждал. - Нет. Определённо, - сказал смотритель и вновь вернулся к своим рычажкам и приборчикам. - Уверены? Дед Халиф поднял голову и посмотрел на следователя. Потом неторопливо подошёл к столу, и ритуал с фото повторился, причём в этот раз занял гораздо больше времени. - Точно. Уверен. Снова смотрителя заняли приборы. Как бы между прочим дед Халиф спросил: - А, какое отношение они имеют ко мне? Следователь прошёл к столу. Он отодвинул старенький стул и сел. - Они пропали. Эти двое пропали, когда следовали пассажирским поездом, - Павлов назвал маршрут, который раз в день проходил мимо станции деда Халифа. - А, - кивнул Халиф. - Сейчас такая ерунда в поездах этих творится. Милиция занимается чёрти знает чем... Ой, простите, ради бога. - Ничего, - следователь убрал фото в карман. - Так, стало быть, не видели? - Дайте-ка ещё раз взглянуть. - Хватит! Насмотрелись. Дед Халиф улыбнулся своей самой добродушной улыбкой, с которой начинал разговор с каждым пассажиром, сошедшим перекурить на станции. - Да, вы на милицию обиделись? Я же имел в виду, что их мало там, в поезде. А люди разные едут. Как по мне, нужно, чтобы в каждом вагоне сидело по три сотрудника. Тогда никто и пропадать не будет. - В последний раз их видели рядом с вами. Дед Халиф оторвался от приборов. - Это вам соврали. Что им со мной делать? - Говорить, например. Вы же любите говорить с проезжающими мимо? - Только ради развлечения. Тут глухота. В деревне одни деды, да бабки остались. А так хочется общения с молодёжью, знаете ли? Павлов подошёл к Халифу. Старик как будто не замечал его. Он склонялся над приборчиками, что-то там крутил. - Нужно посмотреть ваш дом. - Ради бога. Только после смены. Некого оставить за себя. Вечером привозят сменщицу. А пока тут я - и царь и бог! Павлов вздохнул и кивнул. Наступил вечер. Сумерки легли на перрон. К небольшому зданию станции подъехала вахтовка. Из кабины вылезла тучная женщина. Дед Халиф уже ожидал её. После того, как все формальности по принятию смены были соблюдены, старик вышел к следователю, который покорно ожидал, сидя на серой лавочке. - Идёмте? Деревня представляла собой несколько домов без заборов. В основном тут жили рабочие, заступающие на пятнадцатидневную вахту. Ещё несколько домов, рассказывал дед Халиф следователю, принадлежали старикам. Вокруг теснились леса и горы, природа подпирала ветхие человеческие жилища, словно хотела выжить окончательно и бесповоротно людей из своих владений. Где-то далеко выл волк, кричала неведомая горластая птица. - Волки не донимают? Дед Халиф обернулся и, не останавливаясь, ответил: - А я вам ещё не говорил? У нас же тут баба зверя родила и в лесу с ним поселилась. Вот он и воет с утра до вечера. Павлов молчал. - А я подозреваемый, да? - спросил дед Халиф. Они подошли к древнему жилью. Светившееся в сумерках окошко лишь на несколько сантиметров отступало от земли. - Пока просто вопросы. Давайте, у меня нет времени. Через полчаса приедет машина. Я в гостинке поселился, знаете ли? Снова вой. Как будто ближе. Следователь пригнул голову, словно сверху на него что-то свалилось. - Знаем, знаем... проходите. Дед Халиф отворил дверь. В маленькой прихожей стояли грязные сапоги. Несколько плащей висело на вешалках, дальше виднелась комната с дощатыми полами и телевизором. - Пройдёте? - Вы один проживаете? - Бабка умерла пару лет назад. Следователь кивнул. В комнате пахло сыростью. - А... всего одни комната? - Ну, я же один, - улыбнулся Халиф. - Ищите... - Я просто посмотреть. Это формальности. Вой послышался совсем близко. А потом словно кто-то рассмеялся, отрывисто, противно, будто гиена в пустыне. - Формальности... понимаю, - кивнул Халиф, широко улыбнувшись. Следователь прошёлся по комнате, посмотрел на старые фотографии, висевшие на стене. На них была изображена девочка, в коротком платьице, со странной плюшевой игрушкой. Игрушку словно слепили своими руками, из различных лоскутов ткани. Походила она на собаку, а вместо глаз были приляпаны пуговицы, причём разного размера. - Один живёте, сказали? - Это дочь. - И где она? Халиф странно улыбнулся. А потом выскочил из дома, оставив дверь открытой. Следователь достал пистолет, крикнул ему: - Стоять! Но впереди виднелся только лес, окутанный ночной тьмой. А ещё пара глаз. Разных. Один большой, другой - маленький. Жёлтых глаз, круглых, огромных, с тупым выражением, без мысли. Павлов попятился, а потом услышал тот же отрывистый смех, похожий на лай. Из темноты появилось лицо, и следователь прикусил губу, чтобы не закричать. Мохнатая собачья голова с человеческим уродливым лицом, с толстыми губами от уха до уха. И губы эти улыбались, а глаза тупо сверлили следователя. В них не было ни боли, ни радости. Просто два жёлтых фонаря без зрачков. Оно стояло на четырёх лапах. А лапы представляли собой сросшиеся в одно целое человеческие пальцы. Красная шерсть кое-где переходила в бледную кожу. - Баба зверя родила, понимаете? - дед Халиф добродушно говорил откуда-то из темноты. - Старик, прекрати это! А потом животное с весёлым смехом кинулось на Павлова и в несколько секунд разорвало его в клочья. Огромный рот открылся, широко-широко, и зверь начал глотать куски человечины, хрустя костями. Дед Халиф вышел на поляну. Тут, в маленькой избушке, жила она. Его маленькая девочка. Она выбежала навстречу отцу и заключила его в объятия. Белое платье развевалось на ней, а чистые, пахнущие водорослями волосы, разбросались по плечам. - Спасибо, папуля, мы снова сыты! Он столько кушать стал... - Ой, и не говори. - Что у него сегодня было на обед? Зверь выскочил на поляну и лёг у ног матери и деда. Он довольно хихикал, облизывая покрытые кровью губы. - Свининка из города. Свеженькая, из магазинчика! - Сколько же теперь эта свининка стоит? И откуда ты всегда находишь деньги! - Для родной доченьки и внучка ничего не жалко! Де