— То есть ты хочешь сказать, что внутри меня сидит какая-то часть, которая выглядит как волк и просто мечтает выйти наружу?
— Мы можем назвать его Зверем, — закивала Диана. — Это происходит довольно часто с людьми, которые слишком стараются быть правильными. Как доктор Джекил и мистер Хайд. Хороший милый человек вдруг ни с того ни с сего срывается и делает что-то совершенно ему не свойственное.
— Я не стараюсь быть слишком правильной, — запротестовала я.
— И кого ты, подруга, обманываешь? Ну давай посмотрим... Ты замужем пятнадцать лет, не так ли? Ты оставила хорошую карьеру, чтобы посвятить себя мужу и детям. Ты копишь деньги весь год на летнюю поездку с детьми. Твое хобби — выращивание цветов. Я уверена, что прошло уже больше года с тех пор как ты купила себе что-нибудь красивое. И наверняка твоя любимая книга — это «Гордость и предубеждение».
— «Джен Эйр», — поправила я.
— Та же ерунда в другой упаковке, — отмахнулась Диана. — И если не найдешь возможность удовлетворить запросы твоего внутреннего зверя, он сам вырвется и сам все заберет. И не самым лучшим образом.
— То есть хорошего от него ждать не приходится?
— Да ладно тебе... Разве твой Зверь тебе угрожал?
Я должна была отметить, что Диана опять была права. Зверь со всеми его страшными атрибутами в виде зубов и когтей не был агрессивным. Это был мой собственный иррациональный страх, который внушил мне, что меня могут порвать на части. Сам же Зверь наблюдал за мной с интересом и дразнил меня чуть ли не в заигрывающей манере.
— Это все слишком... Я не могу об этом сейчас думать, — застонала я.
— Просто найди, что ему нужно, — посоветовала Диана на прощанье. — Что тебе нужно...
Я обдумала наш разговор по дороге домой. Сначала идея о части меня, прогрызающей выход наружу в виде оборотня, показалась мне абсурдной. Но Диана оказалась во многом права. В последние годы я была слишком хорошей, слишком ответственной, слишком домашней. И если у меня была когда-то дикая часть, то она, наверное, задыхается под всей этой правильностью. Что бы могло удовлетворить мою дикую часть? Что бы мне такого забабахать, чтобы она успокоилась?
* * *
Подъехав к дому, я увидела несколько посылок, оставленных почтальоном на моем крыльце, и мое сердце забилось в предвкушении. Вот они, мои новые многолетники, заказанные по каталогу! «Для лучших успехов посадите как можно скорее после получения», — прочла я в прилагающейся инструкции. Да легко! Забыв о том, что садоводство плохо сказывается на моем подсознательном, я выпустила собаку из дома, прихватила лопату и предалась своему слишком правильному увлечению со всей страстью. У меня еще оставалось два часа до возвращения детей из школы, чтобы пристроить все присланные саженцы.
Пока я копалась в земле, мой пес занимался патрулированием территории. Грудь колесом, гордо поднятые уши и хвост — мой оболтус являл собой образчик серьезной сторожевой собаки. Но обежав по периметру нашу все еще не укрощенную чащу, он с чувством хорошо исполненного долга вернулся ко мне поиграть.
— Стоп, — завопила я когда он залихватски пронесся по только что вскопанной и выровненной земле, обсыпав меня комками и протоптав порядочную колею. — Стой, ты мне все портишь!
Пес замер посреди вскопанной земли с выражением абсолютного неверия на морде. Склонив голову в сторону, он окинул меня игривым взглядом и, видимо, решил, что я машу руками в предвкушении веселья. Он пригнулся, подвыл, и сделал несколько прыжков боком. Оказавшись таким образом перед раскрытой коробкой с саженцами, он засунул голову внутрь и выбрался, уже держа в пасти пластиковый мешочек с корешками мальвы.
— Нет! Я кинулась к нему, пытаясь его перехватить. Но пес, добившись от меня внимания, накручивал вокруг меня круги, ускользая и почти сбивая меня с ног. Была весна. Он был ненамного старше щенка. И жизнь была хороша для собаки.
Я бы еще долго его ловила, если бы не моя соседка Дженнифер. Дженнифер и ее муж — бывшие программисты, которые, выйдя на пенсию, решили быть поближе к природе. Она закалывает свои длинные седые волосы в пучок, носит свободные льняные одеяния и кружевные кардиганы, которые она собственноручно вяжет из шерсти своих коз. Я покупаю у нее козье молоко каждый четверг. К большому моему стыду, только двое из моих детей иногда соглашаются его пить. Остатки, чтобы не портились, мы отдаем Фафниру, что автоматически делает его самым большим поклонником Дженнифер.
Вот и сейчас, завидев ее, приближающуюся к нам с банкой молока в руках, он выплюнул несчастную мальву и уставился на Дженнифер с выражением полнейшего обожания.