Столь же реалистичное объяснение можно дать и возвышающемуся между рогов Великого Оленя кресту, тоже зафиксированному несколькими очевидцами с безупречной репутацией. Они, конечно же, не лгали, но сделались жертвами путаницы, приняв за распятие третий, центральный рог.
Впрочем, не рискну простирать свой скептицизм слишком далеко. Готов поверить, что Великий Олень не отбрасывает тени: ведь я не просто верю, но поистине знаю, что он иногда способен не оставлять следов на снегу. Скорость его бега тоже невероятна — Олень несется как ветер. Что до привычки к какому-либо месту обитания, то он поистине вездесущ: впервые я повстречал его в лесной чащобе Онтарио, а в следующий раз Олень одарил меня презрительным взглядом уже среди песчаных холмов Манитобы. Имею достоверные сведения, что столь же часто его видели в камышовых зарослях Кентукки и на открытых равнинах Калифорнии.
Более того: он известен и по ту сторону океана. В Англии его до недавних пор знали под названием «белый королевский олень», а из Шотландии до сих пор продолжают поступать рассказы о встречах с «величественным рогачом из болот Бен Мор». Да и в далекой Германии во время о́но сам святой Губерт был ошеломлен видом его трехрогой головы — настолько, что, в сущности, породил миф о «кресте между рогами». В конце концов, сам прославленный Мюнхгаузен, правдивейший из нашего братства, лицезрел Оленя собственными глазами: что еще требуется для признания ученым миром?!
Хотя медлительность ученых отчасти оправдана: если на вопрос, где Великий Олень обитает, можно смело ответить «везде», то на вопрос, кому удалось заполучить хотя бы волосок из его великолепной шкуры, последует удрученный ответ: «Никому». Кажется, он наделен даром бессмертия и неуязвимости — во всяком случае, для обычной пули. Кто знает, принесла бы успех серебряная пуля: лично я никогда не использовал ее и вообще сомневаюсь, что отыщется охотник, достаточно богатый для того, чтобы непрерывно палить серебром по любому промелькнувшему в кустах силуэту. А если таковой и найдется, более чем уверен: человеку, использующему подобные боеприпасы, никогда не суждена встреча с Великим Оленем. Зверь, который сумел наставить на путь истинный святого Губерта, слишком мудр для этого. Он может показаться охотнику, лишь если сам так решит, — но и в этом случае не останется на виду так долго, чтобы охотник успел вскинуть ружье с серебряными пулями. Появится на миг, с пренебрежением фыркнет и растворится в воздухе: точь-в-точь как Чеширский Кот, обитатель Страны Чудес. Только у кота последней исчезает его улыбка, а у Оленя — презрительный взгляд.
Даже при встрече со мной все произошло именно так, хотя в моем ружье было не серебро, а лишь безопасный для Оленя свинец…
Отпечатки его копыт тоже имеют свойство растворяться в воздухе. Однажды я шел по следу Великого Оленя долгие мили — и вдруг он внезапно исчез, как исчезает деревце, на ваших глазах выращенное фокусником в трюковой кадке. Несомненно, Олень решил, что пришло время дематериализоваться, и покинул нашу реальность с той же легкостью, с какой это делает призрак. Индеец, сопровождавший меня в той охоте, не поверил этому, отказался вернуться со мной в лагерь и с упорством, достойным лучшего применения, продолжил погоню, идя вдоль исчезнувшего следа. Несчастный глупец! Да, всего через пару часов он добыл большого оленя, но мне едва удалось сдержать улыбку: этот совершенно обычный зверь не имел ничего общего с тем трехрогим исполином, которого видели святой Губерт и Мюнхгаузен.
Наука затрудняется определить, к какому именно виду относится Великий Олень. Описания его действительно противоречивы, поэтому я склонен, не уточняя вид, отнести его к роду оленей, Cervus, и ограничиться этим. Правда, один современный автор считает Великого Оленя лосем, соотнося его с некогда знаменитым в Пенсильвании «одинцом из Синнамахонинга», убитым в 1867 году.
Однако что за нелепость — предполагать, будто Великий Олень может быть убит! Это все равно что поверить в кораблекрушение «Летучего Голландца»: нет, он не пойдет на дно, а будет скитаться по морям до самого Страшного Суда! И великий кракен, спящий в океанской бездне, тоже не покинет своего убежища раньше, чем пробьет последний час для всего живого на Земле. О нет, как можно поверить в смерть Великого Оленя! Ведь вот же он, огромными скачками несется по склону холма, ускользает от, казалось бы, верного выстрела, — как я видел его давным-давно, пытаясь поймать в прорезь прицела… как вижу я его и сейчас, стоит лишь закрыть глаза. Вот на фоне неба появляется его голова, увенчанная тройной короной, вот щелкает затвор охотничьей винтовки, уходит в никуда бесполезная пуля… Олень невредим. Огромный и могучий Олень, дух и символ всего оленьего рода, по-прежнему невредим, сколько бы пуль ни было в него выпущено.