И, конечно же, пустившись в столь поспешное бегство, Мартин не мог ни видеть, ни угадать того, что существо, перед тем как начать преследование, сунуло морду в густые кусты, аккуратно, чтобы не пораниться ухватило меч за рукоятку и унесло с собой, по следам человека.
Мягкие сумерки опустились на землю, и в этих сумерках Мартин впереди себя различил небольшое озеро. Сначала он испугался, что это — то самое озеро, от которого он отошел сегодня утром, но потом осмотрелся внимательнее. Все здесь выглядело по-другому, берег по большей части был не каменный, а песчаный, и само озеро казалось холоднее и прозрачней чем-то, первое. Окунув в ледяную воду разгоряченное лицо, Мартин принялся подводить итоги своей неожиданной встречи. Он сбился с тропы, лишился меча, вот-вот наступит настоящая ночь, и Твари снова выйдут на охоту. Если Лес действительно живой, то днем ему не составило никакого труда проследить, куда Мартин направился и с наступлением темноты сразу же отправить Тварей по его следам. Впрочем, Мартин не сомневался, что выслеживать Твари умеют и без помощи ходячих деревьев.
Значит, эта ночь станет последней. Как бы он не готовил себя весь день к возможной смерти, когда она подступила вплотную снова, как там, возле виселицы, оказалось, что умирать совсем не хочется. «Тем более, — и Мартин сам удивился своей мысли, — так глупо. Хоть бы забрать с собой побольше Тварей в… куда они там попадают после смерти? В любом случае, от них не скрыться».
Мартин уселся на камень поровнее и поднял голову, наблюдая за медленно появляющимися на небе звездами, за тем, как раскачиваются верхушки деревьев, вдыхая пряный запах трав и свежесть воды.
«А все-таки, — подумал он, — смерть даже в таком Лесу лучше, чем в Городе. Во всяком случае, я явно уже видел больше, чем другие люди».
В этот раз Мартин увидел, как оживают деревья от начала и до конца. Их ритмичное покачивание стало более осознанным, ветви устремились вверх, словно Лес потягивался после дневного сна. Послышался единый треск, похожий на вздох пробуждения. Задние вершины качнулись и чуть приблизились, словно сделав шаг вперед и наткнувшись на передних. Передние тоже пришли в движение, и так, вся эта огромная волна двинулась на Мартина, сопровождаемая звуками, которые юноше были уже хорошо знакомы и ненавистны: хрипом и бульканьем, предвестием появления Тварей.
Бежать было некуда, отбиваться — нечем. Мартин крепко вцепился пальцами в замшелый валун, на котором сидел, пытаясь отвлечь себя хоть чем-нибудь от мыслей о неизбежной смерти, но думать о чем-то еще было сложно. Встать юноша не решился — боялся, что лишившись твердой опоры, позорно упадет в обморок. Хотя, так, может, было бы все легче и безболезненнее. Широко открытыми глазами, не смея моргнуть, он смотрел прямо перед собой, смотрел, на то, как деревья подходят все ближе и ближе, и между могучих их стволов выступают, сверкая алыми глазами, Твари.
— Ты неплохо побегал вчера… — прошелестело что-то над головой Мартина, и он мог поклясться, что это говорят деревья. — Может быть, ты и сссегодня будешь сссражаться с нами?
Не понимая, что делает, Мартин покачал головой. В мозгу пронеслась сумасшедшая мысль о том, что ему никто бы не поверил, узнай, что он разговаривал с, черт их возьми, деревьями.
— Тебе везет… в незнакомом лесу ты уже дважды сссмог найти укрытие… — продолжал Лес. Он явно не хотел делать смерть Мартина быстрой, — ты прав, человечек… мы не можем ходить по камню… Но Тварям неведомы наши маленькие слабости…
Машинально Мартин посмотрел на корни деревьев. Действительно, они не смогли подойти к нему вплотную. Так вот, что спасло его прошлой ночью — каменистый берег. И в эту ночь он мог бы спастись, если бы не то существо, выбившее меч из его руки. Может, стоило схватиться с ним голыми руками и погибнуть от его клыков, чем сейчас чувствовать такую ужасную обреченность? Нет, глупость. Любое оружие проходит Тварей насквозь — это в Городе знал даже младенец. Чего уж говорить о безоружном человеке.
А ближнее к Мартину, старое и морщинистое дерево продолжало говорить на своем свистящем языке:
— Есссли бы ты только вчера попросил нас о милосссердии и не убивал бы наших милых Тварей, мы бы сделали твою смерть быссстрой… Но ты решил противостоять нам, как будто это и вправду возможно. За это мы сами убьем тебя… — дерево протянуло сучковатую ветвь и почесало стоящую рядом Тварь за ухом. Потом медленно указало на Мартина, который полностью утратил контроль над собой и, замерев, бездумно пялился на подбегающих к нему Тварей, надеясь только на то, что это быстро закончится, хотя деревья только что и пообещали ему обратное.
И в тот момент, когда две самые нетерпеливые Твари уже готовы были стащить Мартина с камня и приволочь к своим хозяевам, в круг между ними и человеком вступила пепельно-серая тень. Мартин не увидел, откуда она взялась, и не сразу понял, почему она кажется ему знакомой. До него вообще все сейчас доходило очень медленно, словно звук сквозь толстый слой воды. Он абсолютно безучастно наблюдал за тем, как Твари шарахнулись от тени в сторону и восстановил способность трезво мыслить, только когда увидел уже ставший родным серебряно-голубой блеск. Меч упал к его ногам и мелодично звякнул об камень. Пепельная тень обернулась к юноше и обожгла его знакомым яростным взглядом янтарных глаз. И Мартин тут же вспомнил чудовище, которое напало на него, заставило сбиться с пути и выбило меч.
«Меч!» — эта мысль вспыхнула в его голове как молния. Резво соскочив с камня, он схватился за рукоять, и вместе с успокоительной тяжестью металла к Мартину вернулись силы. Он взмахнул мечом перед носом Тварей, которые уже и так были достаточно напуганы появлением этого непонятного серого существа. Поспешно они отступили под защиту деревьев, а те яростно хлестали воздух ветвями, тщетно пытаясь дотянуться до человека и до зверя, который уже не скалился. Спокойно выпрямившись перед Мартином, он говорил что-то Тварям на странном гортанном языке, и Мартин видел, что слова эти Тварям не нравятся так же, как и не нравятся Лесу.
— Предатель Хамфрод! — прошипело дерево, которое до этого угрожало Мартину мучительной смертью, — ты за это заплатишь!
Юноша недоуменно переводил взгляд с дерева на существо, которое про себя решил окрестить Зверем. Они явно понимали друг друга, хотя говорил Зверь на другом языке, которого Мартин знать не мог. Язык этот был хриплым и рычащим, и звенящим, словно сталь одновременно. Мартин подумал, что на таком языке могут говорить только такие существа, как Зверь.
— Возможно, к тому моменту, как это случится, мне некому будет отдавать долги, — спокойно отвечал Зверь. — Человек здесь, и Судьба у порога.
Одно из молодых деревьев неуклюже подняло корень, пытаясь дотянуться до Зверя, но пошатнулось и повалилось на ветви стоящих рядом невысоких дубов. Зверь смотрел на поднявшуюся суматоху с холодным презрением. После чего он отвернулся от деревьев:
— Человек, ты понимаешь меня? — Зверь сделал шаг вперед, вглядываясь в лицо Мартина, но то не отразило ни капли понимания, только страх перед новым врагом.
— Действительно, откуда бы тебе понять?.. — вздохнул Зверь и резким движением морды подсек Мартина под коленки, усадив его на землю, и придержал лапой, когда тот попытался вскочить. Потом демонстративно зевнул в сторону деревьев и, свернувшись огромным клубком, засопел.