К тому моменту, как в процессии остались лишь пятеро самых старых деревьев во главе с тем, что говорило с Мартином и Зверем, и трое молодых конвоиров, они вступили в туман. Туман, призрачно-белый стелился по земле, совсем невысоко, но увидеть сквозь него корни шагающих деревьев, да и вообще хоть что-нибудь, было невозможно. Запахло приторной гнилью. Мартина замутило. Снизу послышались чавкающие звуки, словно теперь деревья с трудом вытягивали корни из грязи. Через некоторое время, по знаку главного дерева все остановились. Незаметно дерево Мартина подвинулось поближе к деревьям, несшим Зверя. Всех троих ощутимо трясло, хотя ветра не было. Впрочем, озноб пробирал и Мартина.
— О, темнейшие духи Топей, — прошипело главное дерево, опустившись к туману в почтительном поклоне, — множество лет мы крепко спали, боясь потревожить ваше царствование. Но теперь мы пробудились лишь затем, чтобы принести вам наш скромный дар и вступить с вами в союз, во имя Тьмы, которой мы можем служить сообща…
В тумане что-то зашумело, а затем хлюпнуло, словно вздулся и лопнул огромный грязевой пузырь. Мартин замер, ожидая появления какого-нибудь чудовища, но все снова стихло.
— Отпусти пленников, — прошипело дерево, и Мартин почувствовал, что его больше ничего не держит. Он тяжело плюхнулся на землю, прямо в вонючий туман под которым оказалась густая грязь. Другие деревья швырнули рядом Зверя, и тот тут же вскочил на лапы, заметно пошатнувшись.
— Мы верим в то, что окажемся достойны служить вам, духи Топей… И удаляемся, дабы не мешать вашей трапезе, — с этими словами дерево поклонилось еще раз и, медленно развернувшись, пошло прочь. Молодые деревья довольно скоро обогнали его. Было ясно, что им не хочется оставаться здесь.
— Что же, — сказал Зверь, поворачивая голову к Мартину, — все не так плохо. Мы сильно продвинулись по дороге на север, но наши добрые друзья выбрали для нас не самый безопасный путь. Что с тобой, человек? Ты бледен.
— Нога, — прошипел Мартин сквозь стиснутые зубы, и облокотился на бок Зверя, — кажется, она вывихнута, Хамфрод.
— Не называй меня так, — спокойно попросил Зверь, однако на миг его зубы блеснули оскалом, — это плохое имя.
— Как же мне к тебе обращаться? — морщась от боли, спросил Мартин. Зверь на некоторое время задумался.
— А как ты называл меня для себя всю дорогу? — спросил он, после недолгого молчания. Мартин пожал плечами и ответил:
— Зверь.
— Зверь… — задумчиво повторил Зверь, глядя на Мартина. — Что же, пусть так и будет. Как зовут тебя?
— Мартин… Я не знал, что ты понимаешь меня, — вдруг спохватился Мартин. Зверь чуть-чуть улыбнулся. Но тут же снова стал мрачен.
— И я не знал, что ты понимаешь язык Леса, — сказал он, — иначе мне было бы проще. Я не говорю на этом языке, потому что это язык врага и он ненавистен мне. Но теперь, видимо, придется. Ты поступил крайне опрометчиво, когда развел огонь посреди Леса. Не делай так больше.
Мартин слегка покраснел, вспомнив, сколько еще опрометчивых поступков и слов он сделал и сказал за время их общего путешествия, но Зверь словно не заметил этого.
— С вывихнутой ногой тебе не уйти далеко, но идти мы обязаны.
— Обязаны? — Мартин внезапно осознал, что вот он, Зверь, который, возможно, знает ответы на большую часть его вопросов. — Кому обязаны? Что происходит? Кто ты такой?
— Сейчас не время для беседы, — нахмурился Зверь.
— С места не сдвинусь, пока все не объяснишь, — Мартин скрестил руки на груди и тут же поежился под яростным взглядом янтарных глаз.
— Человек, — холодно произнес Зверь, словно забыв имя юноши, — множество бед уже постигло нас. Тогда — из-за твоего непонимания, и это я могу простить. Но теперь, когда я говорю, что делать, а ты понимаешь меня, ты обязан выполнять мои просьбы.
На этот раз у Мартина не возникло вопросов почему и кому он обязан. Он молча взял меч и, отрезав от своей рубахи плотную полосу ткани, принялся обматывать ногу. Некоторое время Зверь наблюдал за ним, но потом, увидев, что перевязка не сильно помогла, осторожно подхватил Мартина зубами и усадил себе на спину. После чего, глубоко вздохнув, двинулся вперед, сквозь туман.
— Зверь, — осторожно начал Мартин. Тот неопределенно гмыкнул, и Мартин принял это за разрешение, — а для кого мы трапеза? Или для чего?..
— Тебе многое будет неясно сперва, — Зверь ступал размеренно, стараясь не трясти своего всадника. Кроме того, широкими лапами он нащупывал вязкую тропу, потерять которую означало заблудиться и увязнуть в трясине, — те деревья в чаще — зло, но в этих топях обитает Тьма, которая сильнее их, и даже их повергает в ужас. Многие годы эта Тьма отравляла их, иссушала, делала их землю мертвой, а воду — опасной. Чтобы уберечь себя от смерти и страха, они погрузились в глубокий сон. Твой огонь пробудил их. Нами они хотят принести жертву злым духам, чтобы те приняли их на свою сторону и позволили им жить в служении Тьме. Что, разумеется, представляется им более привлекательным, чем вековой сон.
Справа послышался тот же шум, а потом — хлопок, словно опять лопнул огромный грязевой пузырь. Зверь тут же повернул голову на звук.
— Держи меч наготове, — приказал он Мартину, — в отличие от Леса, они никогда не спят.
Мартин, который все это время и не думал убирать меч в ножны, поднял его повыше. Он пытался освещать им дорогу, так же, как в Лесу, но в этой бледной мгле даже свет меча казался тусклым и рассеянным. В конце концов, Мартин бросил это занятие и принялся просто рассматривать меч, попутно вытирая его об рубаху.
Только сейчас он увидел, что рукоять украшает резьба, в виде тигра, глаза которого сделаны из сапфиров. Теперь этот тигр, а точнее, как понял Мартин, тигрица не казалась грозной. Напротив, она словно воодушевляла своим видом, являясь символом чести и отваги. Мартин тронул Зверя за холку. Тот чуть оступился, и тут же поспешно дернулся в сторону, вытягивая лапу из трясины.
— Что случилось? — спросил он, стараясь сохранять терпение.
— Почему деревья не смогли убить нас? — спросил Мартин. Зверь дернул длинным ухом.
— Потому что тогда они нарушили бы древний закон, — Зверь сбавил шаг и повернул к Мартину голову, — ты, разве, не знаешь об этом?
— Нет, — признался юноша, вертя меч в руках, — когда нас с товарищами хотели повесить… — во взгляде Зверя на секунду мелькнуло любопытство, но пока Мартин не хотел вдаваться в подробности. Он еще не знал, как такое благородное существо как Зверь отнесется к его прошлым занятиям. — В общем, это неважно. Просто наш судья хотел повесить меня, не смотря на то, что мои товарищи просили оставить мне жизнь.
Зверь хмыкнул.
— Я и не думал, что люди забыли так много, — заметил он, продолжив идти, — тогда вашему судье пришлось бы поплатиться за свою немилость.
— Судьба помешала ему, — задумчиво протянул Мартин, — но скажи, что происходит, если этот закон будет нарушен?
— Нарушитель получит вечную жизнь… — начал Зверь.
— Не так уж и плохо, — пробормотал Мартин.
— …Которую вынужден, будет провести в безмолвии и неподвижности. Только его собственные мысли и вечность. Даже конец этого мира не уничтожит его. Он будет вечно недвижим во мраке. Та же участь постигнет и тех, кто видел преступление, но не воспрепятствовал ему.
Сначала Мартину наказание не показалось страшным. Лишь постепенно до него дошел весь смысл слов Зверя.
— Погоди… На площади была толпа народа! То есть, если бы Судьба не вмешалась и меня казнили, то почти весь Город вымер бы? — воскликнул он. Зверь слегка оскалил зубы, призывая человека к тишине.