Хамфрод не ожидал большого восторга, но он и представить себе не мог, что столкнется с безразличием, презрением, и даже ужасом. Волки шептались друг с другом, и то, что смог уловить Зверь из их разговоров говорило о том, что освобождению они не рады и больше беспокоятся, как бы не прогневать Лес.
— Чего же вы шепчетесь, как гиены? — воскликнул наконец Хамфрод, — разве вас не учили говорить с вожаком прямо и открыто, как со своим отцом?
Волки замолчали и уставились на Зверя. Говорить с ним явно никто не хотел, видимо боясь уже одним этим навлечь гнев Леса.
— Что же, — сказал Хамфрод. — Если вам нечего сказать, тогда слушайте, ибо у нас мало времени. К сожалению, случилось так, что Лес узнал о походе человека.
Стая безмолвствовала.
— И теперь он угрожает убить и всех вас, и маленьких созданий, которых мы должны защищать. Мы хотим увести из Леса и вас, и их. Но нам нужна будет помощь ваших лучших воинах. В этой стае же еще остались воины? — крикнул Зверь и обвел волков взглядом.
Те молчали.
— Вы что, разучились говорить даже на Тените? — спросил Хамфрод.
В стае началось какое-то шевеление, кто-то пробивался сквозь ряды. Наконец, вперед вышел молодой волк. Шерсть его лоснилась на солнце, и Рандарек глубоко вздохнул. Это был один из самых верных прислужников Леса.
— Рандарек! — крикнул он. — Кто это такой, и почему он говорит с нами как вожак?
— Это Хамфрод. Сын вашего погибшего вожака, — ответил Рандарек, — и ваш правитель.
— Кто же тогда ты? И почему мы подчинялись тебе? — молодой волк презрительно усмехнулся и поднял взгляд на Хамфрода. — Ты хотел вопросов, Предатель? Ты их получишь! Где ты был столько лет? Почему ты считаешь, что вправе повелевать нами? Почему мы должны считать Лес нашим врагом? И, наконец, может, ты расскажешь нам, откуда у тебя появилось это имя?
Впервые, со дня смерти своего учителя, Хамфрод был так беспомощен. И впервые испытал такой гнев. На секунду ему показалось, что его разорвет на части — такие противоречивые чувства буйствовали в его душе. Но он смог овладеть собой, и когда заговорил, голос его был холоден и спокоен.
— Возможно, в твоих укорах есть смысл, юнец, — сказал Хамфрод, глядя в глаза выступившему волку. — И пришло время рассказать правду, хоть ты и не достоин ее просто потому что не сможешь понять. Однако я надеюсь, что еще не все в моей стае стали прихвостнями Тьмы, и кто-то сохранил каплю благородства.
Рандарек — мой наместник. Он правил вами долго и делал это хорошо, ибо вы не выглядите истощенными, слабыми и измученными. Я же не мог вернуться потому что в таком случае всех вас настигла бы смерть от руки Леса — такую цену мне пришлось бы заплатить за власть. Что же касается другого твоего вопроса, то здесь я бессилен объяснить вам что-либо. Если вы пали до того, — голос его возвысился, — что забыли о слове «свобода» и наивысшей милостью считаете право ползать по своим землям и трястись в своих норах, пока здесь хозяйничает Тьма. Что глаза наших волков слезятся и ослепли от дневного света, при котором теперь приходится вести охоту. Хотя, к чему охотиться? Можно же жрать падаль с руки своего врага! Так ты считаешь? — с хриплым рыком выкрикнул Хамфрод, глядя на волка, который растерял большую часть своей дерзости и теперь с трудом удерживал себя на месте. — Так считаете вы все?
— Не смей говорить так с моим сыном! — крикнула матерая серая волчица, одним прыжком оказываясь перед Зверем. Губы ее приподнялись, обнажая крепкие желтые клыки, глаза горели яростным огнем, но Хамфрод не удостоил ее даже взгляда. Смутные догадки зашевелились в его голове.
— Назови свое имя, волчонок! — пророкотал он, обращаясь к юнцу.
— Арлан, — угрюмо отвечал тот. — Меня зовут Арлан.
Зверь повернулся к Рандареку, словно задавая тому немой вопрос. Старый наместник опустил исполосованную шрамами морду.
— Твой сын? Это твой сын и твоя волчица, Рандарек?
— Ты и сам все понял, — тихо проговорил он.
— Что же, — Хамфрод отвернулся от своего регента и пошел на волчицу. Он шел прямо на нее, высоко подняв голову и обнажив беззащитное горло. Волчица стояла до последнего, но потом, не выдержав, отпрыгнула в сторону. Хамфрод легко, как пушинку, подцепил за загривок юнца, спрятавшегося за ее спиной, поднял его вверх и швырнул об землю. Раздался сдавленный скулеж и, когда искры улеглись перед глазами сына Рандарека, он увидел оскаленную морду Зверя перед собой.
— Ты будешь делать то, что скажу тебе я, — медленно произнес Хамфрод. — И, более того, ты станешь делать то, что тебе будет говорить отец. А ты! — он повернулся к волчице, — если не смогла воспитать своего щенка лаской, будь готова к тому, что его будут воспитывать силой. — И, не обращая более внимания ни на поверженного волка, ни на его мать, он вернулся к Рандареку и посмотрел на стаю.
— Вы напуганы, но это не служит оправданием вам. Я спрашиваю вас: вы пойдете в бой?
Вперед выступили самые старшие волки — их усы блестели серебром, а шерсть была почти белой.
— Мы с тобой, правитель.
Зверь улыбнулся им и они встали по его правую лапу.
— Что же остальные? Неужели готовы заклеймить позором всю нашу стаю, отсиживаясь в норах, пока старики будут сражаться? — спросил он.
Мало-помалу, тоненьким ручейком, постепенно превратившимся в бурную серую реку, волки пошли к Хамфроду, и когда река вновь иссякла, почти вся стая собралась возле него. Лишь с десяток волков остались на своих местах и смотрели недружелюбно. Среди них Зверь заметил и, взъерошенного после падения, сына Рандарека. Но не увидел его матери.
— Что же вы? — спросил Хамфрод. — Кого после этого боя назовут предателями?
Еще пару минут над поляной царила тишина. А потом оставшиеся шагнули к своей стае.
И, убедившись, что никто не слышит его, Хамфрод вздохнул, глубоко и радостно.
— Но… — тихо сказал Рандарек, склонив голову к уху Зверя, — как мы сможем спасти всех? Они не успеют придти к нам, ведь чтобы пересечь весь Лес от Города до гор уходит полтора дня волчьего галопа, а от Долины циринов до Южной пустоши — шесть.
Хамфроду показалось, что сердце его остановилось, и ему потребовались все силы, чтобы не показать стае, в которой он только что вернул власть, своего страха. Ему казалось, что свет померк, и он боролся с этой тьмой до тех пор, пока кто-то из волков удивленно не выкрикнул:
— Смотрите!
Тогда Зверь повернулся на звук.
Со всех сторон летели орлы. Они приземлялись на могучие ветви деревьев и спускали со своих спин Маленьких Созданий. Барсуки и лисы, белки и зайцы, ежи и горностаи… Из леса выходили кабаны, косули и огромные рогатые лоси, едва ли уступавшие в размерах волчьему одногодку.
Летели птицы: щеглы, кедровки, галки. Воздух наполнился шумом и щебетом, рычанием, лаем, свистом, стрекотом. Совсем мертвый зимний лес ожил в одно мгновение. Словно и не было кровавых столетий.
К самым лапам Хамрода подошла пара белок. Без страха, подняв свою мордочку, одна из них сказала:
— Во сне нам велели идти сюда, и мы не могли противиться зову. Мы поднялись и пошли, и шагали так быстро, словно нас несло ветром. А потом мы встретили орлов, и они принесли нас сюда. Скажи, правитель, что нас ждет?
Хамфрод с доброй улыбкой склонился к ней.
— Ранее, я бы не мог дать вам точного ответа. Но теперь скажу. Спасение.
И он шагнул в свою стаю, и зазвучали слова приказов, и все засуетились, затолкались, замирая, впрочем, когда мимо них проходил кто-нибудь из волков, и долго провожая его восхищенными взглядами.
========== Глава V ==========
В поселке царило сдержанное волнение, которого еще ни разу не видела Аллайя. Разговоры, внезапно, стали серьезными и велись низкими басистыми голосами, смех утих. Женщины, выходя из своих домов, прятали за спины любопытных детей и украдкой утирали слезы. Все говорило о том, что люди готовятся к битве.