Скатившись по винтовой лестнице, стражник выбежал к воротам. Странно, но он не чувствовал страха — только удивление и какой-то неведомый ему раньше трепет. В смятении мял он подол длинной серой рубахи (доспехов стражники не носили по двум причинам: во-первых, слишком уж невыносимо жариться в них целый день. Во-вторых, все равно нет смысла), и думал, какой бы вопрос задать этим чужакам, появившимся словно призраки, возле порога его родного Города.
И, как обычно бывает в таких случаях, вопрос бы задан самый простой.
— Кто вы? — спросил стражник, обмирая от собственной дерзости. Мужчина и юноша спешились со своих животных и подошли к стражнику вплотную.
— Владыка Мартин! — провозгласил белый волк, и по высокому, звенящему ее голосу, стражник понял, что это она, волчица.
— Королева Аллайя, — продолжила волчица и стражнику поклонилась из своего седла прекрасная светловолосая девушка с доброй улыбкой.
— Советник Ланс! — произнесла волчица следующее имя, и короткий кивок последовал от юноши, спутника короля.
— Все это оч-чень приятно… — пробормотал, заикаясь, стражник, — но откуда?..
Белая волчица, казалось бы не заметила его вопроса. Теперь вперед выступили серые волки, и она начала представлять их:
— Владыка Мьельн! — поклонился высокий волк с темно-пепельной шерстью.
— Советник Арлан! — голову склонил светло-серый и, судя по всему, молодой волк.
— С нами двое Великих, — сказал высокий волк, которого звали Мьельн. Стражник вздрогнул. Краем сознания он понимал, что все эти путники могут говорить, за исключением, пожалуй, верховых животных. Но услышав голос волка не смог сразу же свыкнуться с ними. Тот же, словно не заметив смущения человека, продолжил. — И хоть мне странно, что они нуждаются в представлении, я их представлю. Лайгредита — Истинный Свет! — он указал мордой на белую волчицу и только теперь стражник заметил, что шерсть ее излучает свое собственное сияние, мягкое и теплое, словно летний ветер.
— Тигрей, Судьба, — волк кивнул на белого тигра, точнее, как понял стражник из имени — тигрицу, и та обожгла его ледяным взглядом голубых глаз, а потом произнесла голосом, сладким, как мед.
— Надеюсь, о человек, тебе не придет в голову задерживать нас, но ты возвестишь Городу о нашем прибытии?
И если раньше стражник мог допустить мысль о том, чтобы не пускать этих подозрительных путников за Ворота, то теперь она казалась ему очень глупой и нелепой. Торопливо отворил он тяжелые створки и, когда начал было закрывать их обратно, белая волчица, Лайгредита, повернулась к нему.
— Это лишнее, — сказала она. — Уже лишнее.
И стражник остался обдумывать эти слова, опираясь на стальные прутья ворот.
А путники шли по узким, прокопанным между домов улочкам Города и странная тень ложилась на них. В самый полдень, невероятно, в разгар пекла на небе сбежались тяжелые темные тучи, а потом на землю упали первые капли дождя.
И хоть ошарашенный стражник и остался возле своего поста, так и не возвестив Городу о прибытии необычных гостей, все жители его высыпали на улицу, и, как и Мартин, сначала с испугом бегали от мокрых капель, а потом прыгали и смеялись и пели под этим первым, за пять сотен лет дождем, а те, кто был слишком слаб или стар просто улыбались и на душе у каждого было легко, словно вода смывала с них какую-то вину, а может — тяжесть мыслей, или собственную глупость…
Мартин же шел прямиком на площадь, на которой когда-то его могли повесить вместе с его друзьями. И мало-помалу, люди потянулись за ним. Когда он вышел к виселице, вряд ли хоть кто-то оставался в своем доме. За теми, кто работал уже бежали их родные, и со всех сторон к площади стягивались люди.
Из своего дома вышел судья. Рот его открылся, когда он увидел, кто возглавляет столь необычное шествие. И он не мог сказать ни слова.
Зато другой голос Мартин услышал.
— Эй! Мартин! Это ты что ли?! — воскликнул кто-то в толпе и к нему, разгребая широкими руками людей, как волны, пробрался Вал. — И в самом деле! Мартин! Ты откуда?!
— Позже! — улыбаясь, ответил он. — Я расскажу тебе все позже!
И Мартин поднялся на постамент виселицы, чтобы все видели его. Справа от него встала Лайгредита, слева — Судьба. Волки (от которых люди шарахались во все стороны), сели перед постаментом, а Ланс и Аллайя остались в толпе, с улыбкой глядя на своего Владыку.
— Жители Города, — очень тихо сказала Тигрей, но услышали ее все. — Настал конец Великой Засухи и конец прежней эпохи. Мартин, моим именем назначается вашим королем!
Послышался недоуменный ропот, который Тигрей без труда перекрыла своим голосом.
— Я — Судьба, и я могу решать, кто будет править любым народом. Символ власти у Мартина в руках. Этот меч я давала вашему законному правителю много веков назад, и сейчас нет повода что-то менять.
— Но, позвольте… — внезапно вмешался судья и тут же умолк под строгим взглядом тигрицы. Мартин поднял меч перед собой.
— Лес вновь открыт для людей, — сказал он, не спуская взгляда с судьи. — Те, кто пожелают жить в нем — могут уйти туда прямо сейчас. Город так же остается людям.
Я, как законный король и Владыка, буду править в Лесу, ибо так велят законы этого мира. Здесь же останется тот, кого я посчитаю достойным править. Ланс, поднимись ко мне.
Чуть не запнувшись, отчаянно покраснев лицом, юноша неуверенно взошел на постамент и остановился рядом с Мартином.
— Ты станешь новым правителем и судьей этого Города, — сказал Мартин.
— Я… я не смогу… — тихо, чтобы его не слышали, пробормотал Ланс. Мартин ободряюще улыбнулся ему.
— Теперь, когда Лес и Город снова вместе, тебе не придется править в одиночку, — сказал он. — Ты всегда будешь желанным гостем у нас.
— Но, позвольте… — снова вмешался судья. Мартин оборвал его взмахом Меча.
— По своей корысти ты хранил Меч вдали от других горожан, и в твоих руках он не защищал их от Тварей, но защищал твою семью. По своему незнанию ты едва не обрек Город на смерть, желая пренебрегнуть последней просьбой приговоренного к смерти. И ты все еще считаешь, что можешь сохранить свой пост? Радуйся, что тебе удается сохранить свою жизнь!
Судья побелел как мел.
— Горожане! Неужели вы позволите этому беглому преступнику, ребенку и говорящим животным управлять вами? Неужели…
Раздался оглушительный рык Тигрей, возле ног судьи ударила молния и он упал. Потом спешно поднялся и, прикрыв голову руками, побежал прочь, спотыкаясь, как слепой. Больше его нигде не видели, ни в Городе, ни в Лесу. Семья его тоже исчезла на следующую ночь. Говорили, что они сбежали далеко в горы, дальше шахт, и там основали собственное поселение, но никто не рвался подтвердить эти слухи, и вскоре о судье все забыли.
— Мартин, — сказала Тигрей, повернув к нему голову. — Мои дела окончены здесь. Помни обо мне, и ты не будешь оставлен моей милостью.
Мартин низко склонил голову, и его примеру последовали все, собравшиеся на площади, от мала до велика.
Тигрица (или это показалось?) наклонила голову в ответ. Когда взгляды горожан снова устремились к постаменту, ее уже не было.
Можно говорить о многом. О пире, который устроили тем же вечером для всех. О том, как дети, едва Города коснулись первые лучи солнца, помчались в Лес и обмирая от восторга касались деревьев, травы, рек, и водили хороводы с Маленькими Созданиями. О том, как самые молодые и отважные из горожан ушли следом за Мартином, под веселую сень листьев и восстановили там поселок своих предков, тот, в котором люди жили до изгнания. Как снова зашумела пшеница на вскопанных полях, и как охотники вместе с волками уходили далеко за пределы Дикоземья, чтобы найти своего, единственного цирина. И как больше уже никто не боялся ни деревьев, ни ночи.
Но это займет еще не одну страницу, а история, в общности своей закончена, и каждый может извлечь из нее тот смысл, который кажется ему верным.