- Мари-Жанна, у меня плохие новости.
- Какие, дорогой мой?
- Облав состоится за день до свадьбы, я приеду только утром двадцатого.
- Это благородная цель, я не сержусь, ты должен, Антуан.
- Это и ради твоей безопасности, любовь моя.
- Я знаю, дорогой мой, я знаю, что ты любишь меня. И я люблю тебя больше жизни, мой охотник.
Она всегда понимала меня, знала за чем я гонюсь.
***
Мы выдвинулись утром, наша семья и пара близких друзей отца поехали на восток, в лес, там была возвышенность с редколесьем, где последний раз видели Жеводанского зверя и следы девушки. которой вероятно уже нет в живых.
- Сын мой, я чувствую, сегодня удача на нашей стороне.
- Если ты прав, то мы убьём эту тварь, пока она не убила еще одного ребёнка. - ответил ему я.
Собаки то брали след, то теряли его, потом мы поняли, что катаемся по кругу. Наступил вечер, наша команда решила сделать привал.
- Дети мои, друзья мои, нужно прочесть молитву! - заявил отец, открыв Библию.
Он бубнил и бубнил, в ушах раздавался противный звон, напоминающий удары берберских барабанов, поэтому я уселся подальше от группы, там где редколесье переходило в чащу. В голову пришла мысль перезарядить ружье, я зарядил его серебряными пулями, которые выплавил с помощью настойки аконита, как и посоветовала черноволосая марокканка. В чаще что-то шевелилось, я привстал, отец продолжал читать библию. Волк никогда сам не нападал на охотников, поэтому я и не готовился к таким обстоятельствам. В руках было только ружью с пятью серебряными пулями.
Раздался тихий рык, это был Зверь, который через пару секунд медленно вышел из густых кустов. Темно-рыжий волк неторопливо двигался в мою сторону. Его глаза сеяли, словно янтарный камень, а когда он открыл пасть, я посмотрел прямо в его огромный глубокий рот с белыми, как снег, клыками. Жан, мой отец, перестал читать и начал ползать по земле в поисках своего ружья. Тогда я понял, что нужно стрелять и нажал на курок. От первой пули Зверь встал на задние лапы, закрыв солнце, вторая пуля заставила его шатнуться, но он продолжал медленно идти, третья и четвертая всё так же лишь пошатнули волка, а вот из-за пятой он сел, подогнув лапы, и посмотрел мне прямо в глаза на расстоянии меньше длины ладошки. Это были невероятно знакомые желтые глаза, будто я всю жизни смотрел в них, будто знал его. Как только из глаз Зверя покатились слезы, он стал уменьшаться, вместе с тем исчезала его рыжая шерсть.
Он упал на меня, прямо в руки, я невольно присел на траву. Лицо закрывала копна рыжих волос, я отодвинул одну из прядей. На моих руках лежала обнаженная Мари-Жанна, истекающая собственной кровью. Из ее желтых светящихся глаз лились слезы горечи и боли.
- Дорогой мой, что произошло?- спросила она плачущим голосом, придерживая рукой кровоточащие раны.
- Ты ничего не помнишь, любовь моя?
- Нет... На меня напал Жеводанский зверь?
Я хотел рассказать ей всю правду, но у меня не хватило сил. Он не должна была умирать, зная, что она убийца.
- Да, Мари-Жанна, а я не успел.
- Успел, ты же сейчас со мной, Антуан. - она умирала, медленно увядая, как полевой цветок.
- Да, я всегда буду рядом с тобой.
- Мой охотник, я надеюсь ты убьёшь этого Зверя.
- Убью, убью его за тебя, ему не долго жить осталось, мы почти его убили.- мне было всё тяжелее говорить, слезы просились наружу.
- Это прекрасно, поцелуй же меня на прощанье, дорогой мой.
Я поцеловал её окровавленные губы и прижал к себе крепко-крепко, задушив. Я мог сделать это по двум причинам: тогда мне казалось, я не хотел, чтоб любовь моя мучилась, сейчас же я знаю, тот растерянный Антуан боялся, что Зверь останется жив, что пуль не достаточно.
- Сын мой, я не понимаю. - сказал, склонившейся надо мной отец. - Тебе на встречу шел Жеводанский зверь, а на руках лежит мертвая Мари-Жанна.
- Он вселился в неё, овладевал ею, когда заходило солнце, я давно должен был это понять...
***
Мы придумали великий план, чтобы никто и никогда не назвал Мари-Жанну Вале убийцей.
Однажды на неё напали мои собаки, это было в те времена, когда из столицы приезжали отец и сын д'Энневали, чтобы расправится с Жеводанским зверем. Любовь моя помогала в охоте, но собаки её не любили. Борзые соскочили с привязей и набросились на Мари-Жанну, я отбил её, но, чтобы моих собак не застрелили за бешенство, мы сказали, что на неё набросился Зверь, которого она смогла отогнать. Я вспомнил красивую легенду про копьё, таким образом увековечив мою любовь, указав это во многих отчетах о происшествии.
Мари-Жанну я похоронил около своего лесного домика, в этот же вечер поймал обычного волка и сделал чучело: покрасил его в рыжий, набил большим количеством соломы, добавил элементы из коровий кожи и зубы из, привезенной из Африки, слоновой кости. Самое сложное было сделать из стекла желтые глаза, но я справился.
Мой отец сказал всем, что это он убил зверя, так было нужно, потому что я исчез из Бессере-Сен-Мари на следующей же день. Я и Мари-Жанна якобы сбежали из дождливой Франции в теплую Африку, хотя некоторые подумали, что я был тем самым оборотнем или привез из предыдущей поездки во Францию жуткого зверя и выдрессировал. Главное, что любовь моя останется в веках чудом спасшейся, невинной девушкой.