С водой точно проблем ни малейших – Ангара в двух шагах.
Но как долго волки намереваются здесь сидеть? Неделю? Две? Поди угадай…
Несмотря на тесноту Сулим все же улучил момент и шепнул Варге на ухо:
– Шеф! Вы видели раненого во-он там, в дальнем углу?
– Ну?
– Он очнулся. И он ньюфаундленд. Назвался пограничником, но мы-то знаем, что на внешнюю разведку России работает некто Арчибальд Рене де Шертарини, как раз ньюфаундленд…
– Тот, с которым сталкивались Шарадниковы?
– Именно он.
– Ты знаешь его в лицо?
– Увы, шеф. Я – нет. Шарадниковы знали.
«А из Шарадниковых сейчас много не вытянешь,» – подумал Варга.
Несколько дней назад арестованных братьев Шарадниковых, низовых агентов «Чирс», прямо в здании управления службы безопасности Сибири города Алзамая устранил другой агент «Чирс» по прозвищу Гном.
– Думаешь, это де Шертарини? – с сомнением прошептал Варга, невольно косясь в сторону дальнего тупика.
– Думаю, да.
Варга ненадолго умолк, слегка шевеля бровями.
– Вопрос: сообщать ли об этом волкам? А, Сулим?
Сулим в свою очередь выдержал короткую паузу и осторожно предположил:
– Я полагаю, шеф, волкам мы всегда успеем сообщить. Куда спешить? Торчим здесь, как медведи в берлоге в разгар зимы…
– Пожалуй, – согласился Варга. – Надо бы все это взвесить и обмозговать. Куда он из этой полости денется, в конце-то концов?
– Не скажите, шеф. Это же нюф. А вокруг – Ангара.
Варга с сомнением воззрился на Сулима.
– Думаешь, он настолько оклемался, что способен удрать?
– Он высококлассный агент, шеф.
Самому Варге задача незаметно улизнуть из полости, где толкутся две сотни волков, казалась невыполнимой. Да и двое вооруженных охранников у единственного выхода наружу постоянно дежурят. Но если де Шертарини все же обманет всех и ускользнет, операция по эвакуации волков в Туркмению окажется под угрозой срыва. А Сулим предпочитал не полагаться даже на с виду стопроцентные вероятности. И правильно делал – те частенько в итоге нарушались.
– Знаешь, Сулим… Мне кажется, что волки знают толк в охране. Поэтому, спешить не станем.
– Понял, шеф. Не станем.
Сулим не имел вредной привычки перечить шефу.
– Если возникнут идеи, сообщай. Что-то у меня мозги не варят совершенно, – пожаловался Варга.
Но Сулим последним словам шефа не поверил. Он ведь прекрасно знал: руководитель «Чирс» – человек выдающихся способностей, и уже много лет не позволяет себе расслабиться ни на секунду.
Сулим привалился к стене и закрыл глаза. Снаружи доносился мерный шум падающей воды, но он уже успел стать привычным за двое с лишним суток.
Полезное умение – погружаться в неизбежное ожидание полностью спокойным.
– Шабанеева будем ждать? – спросил Баграт.
Майор вэ-эр Российской Федерации Вениамин Коршунович отрицательно качнул головой. Спец-компьютерщик в данный момент был ему не нужен.
– Начнем, что ли? Виталий, давай, – велел Коршунович в голос.
Виталий Лутченко, крепкий рослый мужчина морфемы русский овчар, на миг склонил кудлатую голову к записям, но тут же снова выпрямился.
– Прошлой ночью истекли седьмые сутки с начала сибирской операции. Как и прогнозировали эксперты, видеополиморф Шерифа окончательно перестал откликаться на запросы пульта. Практически все это время он не перемещался, и пребывал где-то на самом севере оцепленной зоны, в районе Чадобецкой плотины. Сибиряки, прочесывавшие тайгу в этом районе, подобрали четыре десятка трупов, но Шерифа среди них точно не было. Вениамин Палыч, сегодня сибиряки сворачивают оцепление и в ближайшие дни покидают район катастрофы. По моим данным, в тайге продолжат работать пожарники и экологи. Думаю, примерно половина из них будет настоящими, остальные – безопасниками Сибири.
– Ты думаешь или эксперты говорят? – сварливо уточнил Коршунович.
– Эксперты, Вениамин Палыч. Впрочем, я тоже так думаю.
Коршунович фыркнул. Дело в том, что он давно и хорошо знал полковника Золотых, сибирского безопасника, руководителя недавней операции «Карусель». И поэтому вполне был согласен с недавно высказанным предположением, кто бы это предположение не высказал – эксперты или Виталий Лутченко.
Видик Шерифа успел странслировать около сорока минут записи, но ничего архиважного запись не поведала. Потом установленная Шерифом селектура не то погибла в огне, не то просто отказала. Спецвыезд пограничников-связистов изрядно пострадал, погибло даже несколько биомобилей-рабочих станций. Но сам видик, который Шериф оставил при себе, продолжал исполнять побочную функцию маячка, сигнализируя, что с Шерифом если и не все в норме, то, по крайней мере, при взрыве он не погиб. А поскольку маячок перемещался, можно было предположить, что с Шерифом все более-менее в порядке.
Но двигался маячок от силы час, причем к границе оцепленной зоны, предположительно – на север или северо-восток. И, не достигнув границы, замер. На целую неделю.
Сигнал постепенно слабел – видик проголодался, но Шериф его не подкармливал, хотя обязан был позаботиться о корме. Значит, не мог. И вот это было очень плохо.
Теоретически без подкормки видику-полиморфу полагалось вскоре впасть в спячку. Но это знание никоим образом не объясняло – что произошло с Шерифом и вообще жив ли он.
– От сибиряков сводка поступила, – Лутченко перетасовал листы с записями и распечатками. – От Золотых. Лично вам.
Коршунович выпрямился.
– Давно?
– Минут десять. Вы уже ушли из кабинета, поэтому распечатку передали мне.
– Прочел?
– Прочел.
– Длинная?
– Конечно, поскольку официальная.
– Тогда сформулируй в двух словах.
– Сибирь подтверждает участие в альянсе; Золотых остается у руля. Кстати, он теперь не полковник, а генерал.
Коршунович покачал головой:
– Растет, шельма… Теперь, поди, козырять ему придется…
Несмотря на активное участие в международной операции «Карусель» Вениамин Коршунович по-прежнему оставался всего лишь майором; внезапное исчезновение главного агента России ставило жирный крест на поощрении всех задействованных вэ-эровцев.
К тому же, операция еще далеко не закончилась.
– В Сибири откровенный праздник, – продолжал рассказывать Лутченко. – Победу над волками отметили с большой помпой, там у них сплошные фейерверки и народные гуляния. Ну, и раздача слонов, то бишь званий и наград, понятно. Думаю, это все нарочитая туфта.
Коршунович едва заметно скривился:
– Не скажи, Виталий… Туфта туфтой, но политики на этом однозначно наварятся.
– Сибирские – да, – согласился Лутченко. – А наши?
– А наши – выжидают. И пока не определится судьба Шерифа, хрен нам награды и хрен нам покой.
– Вениамин Палыч, – подал голос Баграт. – Надо проситься к Золотых. В экологи. Или в пожарники. Много мы отсюда, из кабинетов, не разнюхаем. Неделя прошла, пора бы…
– Спасибо, – буркнул Коршунович. – А то я не знаю.
Баграт ничуть не обиделся. Такие уж отношения сложились в отделе майора Коршуновича, которого сотрудники за глаза иногда величали «Батей». Все знали, что Батя иной раз может и наорать, и разнести так, что мало не покажется, но только среди своих. При начальстве и посторонних Коршунович стоял за подчиненных ребят стеной. И попасть к нему в отдел было невероятно трудно; да и приживались далеко не все.
– Значит, так. Лутченко: готовь запрос вэ-эр Сибири и штабу альянса на представительство в зоне «Карусели». Баграт: садись на шею аналитикам и умри, но выдави из них несколько моделей произошедшего. Три-пять. Меня они все завтраками кормят, а тебя, надеюсь, не посмеют.