– Я, – провидица поспешила отвернуться. – Двадцать лет прошло с нашей встречи.
Она слышала, как Маккивер поднялся, накинул рубаху и замер глядя ей в спину.
– Зачем ты явилась?
Многоликая медленно повернулась. Гаррет был намного выше, и она чувствовала себя неуютно.
– Я надеялась услышать иные вопросы.
– Ты сказала, что со временем я всё пойму. Времени прошло достаточно, – он скрестил руки на груди.
Он изменился. Наёмник, головорез. Путешествуя по миру, не задерживаясь подолгу на одном месте, он промышлял тем, что умел лучше всего – убийством. Но в обществе заклинателей он сам оставался дичью. Его голова – желанный трофей любого инквизитора, заклинателя и ликана. Тогда, у реки, она дала ему одно-единственное наставление – выжить во что бы то ни стало. До сих пор он неплохо справлялся с этой задачей.
– Так зачем ты явилась? – повторил он свой вопрос.
– Чтобы предостеречь.
Оракул шагнула навстречу и заметила, как он подобрался.
– Тебе известно кто я?
– Предположим.
Многоликая отошла к окну.
– Я не враг тебе, Гаррет, – мягко произнесла провидица, чувствуя, как ком подкатывает к горлу.
Она была готова к такому приёму, но всё равно стало нестерпимо больно: там, в глубине проклятой души. Никогда он не увидит в ней женщину, только обезображенное чудовище.
Маккивер упрямо молчал, а она, переборов свои терзания, продолжила:
– Эта война заберёт много жизней.
– На то она и война, – безразлично отозвался проклятый.
– Она заберёт и твою, – Многоликая резко повернулась. – Это не твоя война, Маккивер. Ты волен уйти так же легко, как и пришёл. Ты наёмник, и никого не волнует, где ты окажешься завтра. Верни жалование и покинь Валахию.
Гаррет неуверенно приблизился.
– Не иди на эту войну, прошу. Отправляйся на север и предоставь Судьбе вести себя по пути в лучшее будущее. Ты уже многое потерял.
– Думаешь, я боюсь смерти? – он покачал головой. – То, что я пережил после ночи, когда ты освободила меня, несравнимо со всеми муками ада.
Он обвинял её, пусть и не говорил этого прямо. Если бы он только знал, что эти муки были бы куда страшнее, не помоги она тогда ему сбежать.
– Амелия, желала, чтобы ты жил.
– Не смей! – угрожающе прорычал Гаррет, но она перебила его.
– Она отдала за тебя жизнь! Так прими этот дар и живи. Ради неё, ради её потомков, живи! Судьба щедро вознаградит тебя. – Она произнесла свою речь на одном дыхании и, замолчав, наблюдала за ним.
Гнев в глазах Гаррета сменился изумлением, непониманием, растерянностью. Он мечтал найти покой. Расстаться с жизнью, чтобы, там, за чертой миров, встретиться с той, которую он любил.
Надлежало сказать кое-что ещё, но Многоликая не нашла в себе сил заговорить. Было больно видеть его таким. Хотелось протянуть руку, дотронуться до его плеча. Не в этот раз. Когда-нибудь, они и станут близки, даже будут друзьями. Она видела это. Неяркие, размытые картины возможного будущего. Они воплотятся в реальность, если сегодня он примет правильное решение.
Уйти казалось наилучшим вариантом. Так было бы намного проще и легче. Не стоило дожидаться, пока он прогонит её, а мыслей, что попросит остаться, не было даже в самых потаённых мечтах.
– Стой, – неожиданный оклик Гаррета заставил сердце пропустить удар и замереть на месте.
Оракул медленно повернулась, не поднимая головы. Она опасалась увидеть знакомое отвращение в тронувших душу глазах.
– Куда именно я должен отправиться?
Лишние разговоры были не в его стиле. Он спрашивал напрямую и получал все ответы. Те, кто смел ему перечить, заканчивали плохо.
– Уезжай отсюда, и то, что должно произойти, непременно произойдет.
За свою долгую жизнь, Многоликая уяснила одно очень важное правило: никогда не раскрывать карты. Правда может напугать, а у страха глаза велики. Маккивера сложно напугать, но нарушать правила было не в её интересах. Она могла только дать ему подсказку:
– Судьба бросит кости в тот миг, как только ты встретишь того, кто напомнит тебе о прошлом. С этого момента всё будет предрешено, – Оракул проговаривала каждое слово, гордо вздернув подбородок. – Твой же меч занесут над твоей головой. Но помни: жизнь палача ты должен будешь защищать как свою, до победного конца.
Август, 2010 год. Базель-Штадт. Беттинген
Гаррет Маккивер
Обременительное ничегонеделание сказывалось не лучшим образом. Рояль издавал жалобные звуки. Я пытался убить время и ожидал непонятно чего. Хотелось лезть на стены. Захлопнув крышку, я повернулся на стуле и ещё раз обвел взглядом пустую комнату.