– Я прыгну с вышки!
Бренда вскинула на меня глаза: от изумления ее глазные яблоки едва не вылезли из орбит. И в ее взгляде явственно читалось: «Что это на нее нашло?»
– Не надо тебе прыгать, – буркнула Морин.
– Знаю, – сказала я, а уже в следующую секунду вскочила на ноги и засеменила к мокрому трамплину. Я прошла почти метр, прежде чем задалась двумя резонными вопросами: «С чего я вдруг сморозила такую глупость? Как теперь выкрутиться?»
И тут Бренда вылезла из воды и поспешила за мной, окропляя горячий бетон каплями, стекавшими с кружевной оторочки ее сплошного розового купальника.
– Я тоже прыгну! – заявила она; ее мощные девичьи бедра напрягались с каждым шагом все сильней.
– Я не позволю вам двоим сделать это без меня! – крикнула Морин, спугнув трех уток, до сих пор ускользавших от спасателей.
И мы втроем побежали вприпрыжку к самому глубокому месту в бассейне, петляя между кучками детей. Солнце палило нещадно, выпаривая из воды хлор. А мы сгрудились в тени пятиметровой платформы и дрожали в ожидании нашей очереди.
– Я прыгну первой, – прошептала Морин. – Покажу тебе, что это безопасно. Хорошо, Хизер?
Я кивнула. Наверное, я уже поняла, что не смогу подняться на вышку по лестнице. Мы с Брендой замерли, наблюдая за тем, как попа Морин взмыла к небу и как потом, когда подошла ее очередь, подруга с вызывающим воплем сбежала с края трамплина. Она пролетела мимо нас, как пушечное ядро – с широко раскрытыми глазами и зажав нос. Бренда стиснула мое запястье и отпустила лишь тогда, когда Морин вынырнула на поверхность с победоносной ухмылкой и большими пальцами, поднятыми вверх.
– Если хочешь, я прыгну следующей, – предложила Бренда, взглянув на меня. И застыла с отвисшей губой, словно до нее дошло, какую ужасную ошибку она совершила.
Такое же лицо было у Бренды сейчас.
«Морин, Морин! Кто же были те мужчины? Они знают, что ты прыгнула с вышки ради меня? Чтобы мне не пришлось это сделать?»
– Ты в порядке? – спросила я Бренду.
Она безмолвно кивнула и опустилась наземь рядом со мной, возле самой лужицы рвоты. Сорвала травинку и начала ее теребить.
– У нас будут теперь неприятности? – спросила Джуни. – Я сожалею, что открыла ту дверь.
– Мы должны это забыть, – тяжело выговорила Бренда, проигнорировав Джуни; ее глаза показались мне такими же глубокими и безнадежными, как карьеры. – Мы не должны были этого видеть.
– Так что же вы видели? – заныла Джуни.
– Ничего, – не сводя с меня глаз, отрезала Бренда. – Там было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть.
Она протянула мне руку. Я сжала ее – холодную и дрожащую.
– Поклянись, – произнесла Бренда, и ее голос проскрежетал, как шлифовальная машина. – Поклянись, что там было настолько темно, что мы ничего не увидели.
Но меня не нужно было призывать к молчанию. Мозг уже старался затереть воспоминание. И перед глазами возникали лишь обрывочные фрагменты, которые я пыталась осмыслить. «Отпусти ситуацию. Ты не должна это помнить».
Бренда приняла мое молчание за сомнение.
– Поклянись, что там было слишком темно, – призвала она снова. – Ради репутации Морин.
Вот что имело значение. Не только ужас того, что мы увидели. Но и то, чем это могло обернуться для нашей подруги, узнай об этом другие. Мне сразу представилось, как перед нами стоит отец Адольф и грустно улыбается из-за того, что ему вообще пришлось такое говорить: хорошая репутация ценней дорогого парфюма.
Я пожала руку Бренды и откашлялась – во рту першило после рвоты.
– Клянусь.
Воспоминания из детства вновь нахлынули на меня: мы с Брендой и Морин в городском бассейне – три мушкетерки против всего мира. Такого больше не было. Во время нашего рукопожатия часть Бренды для меня закрылась, как и часть меня для нее. Наши лодки покинули знакомые гавани, обреченные в них не вернуться.
В первый раз Бет подумала, что тронется рассудком.
Во второй она онемела.
За бесконечные часы, минувшие с момента ее похищения, Бет постоянно возвращалась туда.
В пустоту. Небытие в данном месте в данное мгновение.
Бет не была девственницей. Ее первым – и единственным – парнем был Марк. Он тоже лишился невинности с ней. Марк хотел дождаться их свадьбы, но брак не входил в ее планы на будущее. Когда Бет убедила парня, что никогда не выйдет замуж – ни за него, ни за кого-то другого, – Марк, наконец, согласился на секс. В первый раз было сухо, больно, неуклюже. Но со временем они изучили свои тела и их реакцию. И секс стал единственной вещью, которой Бет ждала от встреч с Марком. Теперь она жалела о том, что так и не набралась мужества порвать с ним. Он это заслужил.