– Сам я не справлюсь. Слишком много всего нужно задействовать. Потому прошу тебя помочь.
– Помочь уничтожить людей?
– Нет, не людей. Людей очень скоро уничтожит Стена. Я прошу помочь убрать очаги безнадежной суеты.
– Но ведь это не безнадежная суета, – пораженный, промямлил старший помощник. – Это шанс человечества спастись. А мы им нож в спину воткнем!
Командир поджал губы. Вдруг каким-то злым, дерзким тоном произнес:
– Знаешь, что это за музыка?
– Нет, не знаю.
– Это Луи Армстронг, «Жизнь в розовом цвете». Любимая композиция моей жены. Она может слушать ее дни напролет, – командир помолчал, нервно покусывая губу. – Она учитель. Моя жена и сейчас, если еще хоть что-то осталось от прежней жизни, сидит в классе и талдычит детям основы математики. А еще у меня есть двое детей. Старшему, сыну, тридцать. Он врач. Лечит людей, спасает, лишает страданий. А моей дочери двадцать три. Она на седьмом месяце беременности. И, судя по всему, она не успеет родить. Как тебе такое, а? Жена, которая учит, сын, который лечит, дочь, которая продолжает род. Ответь мне на один вопрос – почему они не спасутся?
Старший помощник сидел неподвижно, отвел взгляд к проигрывателю. Рука с картой упала.
– Скажи мне – чем они хуже тех, кто спасется? – все больше распалялся, но терпеливо продолжал командир. – Почему они не достойны того, чтобы их спасли? Я еще понимаю, будь это лотерея. Да, пожалуйста, устройте по всему миру лотерею, розыгрыш, какое-нибудь подобие случайной и непроизвольной раздачи места. Но нет, никто этого делать не собирается. Только несколько тысяч избранных отправятся в космос. А знаешь, кто они? Кто все эти банкиры, политики, олигархи, магнаты? Это горстка ублюдков, убийц и воров. Это отбросы. Первейший мусор, от которого нужно избавляться, который нужно сплюснуть, а не спасать. Лететь на орбиту собрался не цвет планеты, а денежные мешки. Те, кто запросто выкупят места, да и сами челноки. Те, кто расстреляют с помощью своих личных армий рабочих и ученых, и преспокойно будут брюхатить молодых шлюх на своих околоземных яхтах. Потому человечество обречено. Может быть, ты хочешь мне сказать, что это лучше, чем ничего? Или что таков закон джунглей, и выживает сильнейший? Нет, и еще раз нет. Если это люди, если это единственные оставшиеся в живых представители человечества, то грош цена такому человечеству, и ему не место среди остальных цивилизаций.
Собравшись с духом, старший помощник спросил:
– Я могу сказать, товарищ ка…?
– Да, конечно, – раздраженно сказал командир. – Я же просил беседы без званий.
– Хорошо, извините, – сказал старший помощник. – Я все же не могу вас поддержать. Это слишком пессимистичный и однобокий взгляд на вещи. Невозможно знать наверняка, что среди отобранных нет стоящих людей.
– Посмотри на вещи реально, – обреченно развел руками командир. – Процент действительно нужных и умных людей будет минимальным. Потому что у них не хватит денег, хитрости и подлости занять место. Человечество кончит плачевно, превратившись в сборище похотливых подонков. Если людям суждено погибнуть, то надо погибать с достоинством. Не убегать, как крысы. И не отправлять гадов на орбиту. Никто не заслужил выжить, равно как никто не заслужил умирать. Я просто сравняю шансы, для всех. И пусть богатые становятся плечом к плечу с бедными и сражаются за планету.
– Это ужасно, – покачал головой старший помощник. – Это бесчеловечно.
– Это всего лишь справедливо. Всю свою жизнь я сталкивался с несправедливостью. Я видел ее повсюду. Видел, как сильный обижал слабого, как богатый унижал бедного, как власть имущий смешивал с дерьмом бесправного. И теперь я могу искоренить несправедливость раз и навсегда. Восстановить ее.
– И для этого нужно, чтобы все погибли?
– Мы все дети Земли, и мы все обязаны принять свою судьбу вместе и на равных.
– Я могу вас понять, – сказал старший помощник. – Вами движет ярость и отчаяние. Но если вы решите это сделать, то будете ничем не лучше той Стены, что душит нас. Нельзя лишать человечество надежды.
– Мою жену зовут Надежда, – горько усмехнулся командир. – И скоро я лишусь ее, а она лишится меня. И никто никого не спрашивает, можно это делать, или нельзя. Мы все скоро лишимся всего. Кому какая разница будет после конца.
Старший помощник напряженно молчал. Командир встал, вернул иглу на начало пластинки. Затем протянул старшему помощнику бутылку. Тот в несколько глотков допил содержимое, едва обращая внимание на горечь во рту. Вдавив коленом стул, командир поставил опустевшую бутылку на стол. Но руки не отнял. Наоборот, незаметно, стоя вполоборота, закрывая собой, перехватил ее более удобно. Сощурившись, пристально следил за старшим помощником. За линиями его молодого, гладко выбритого, но изнуренного хронической усталостью лица. Отметил четко пульсирующую жилку на виске.