– Не три только. Хуже лишь будет.
– Угу.
Рядом проплыла бабушка в широкополой панаме с бантом и густо-сиреневыми веками.
– Как тебе? – ухмыляясь, почти незаметно махнула головой Карина.
– Модница. Так и хочется за пяточку ухватить.
Отморгав соль, Карина предложила проплыть на глубину.
Мы долго резвились в теплой окутывающей влаге. Добрались до оградительных буйков. Мелкие волны давали ребячливые пощечины, оставляя жгучую соленость в глазах. Сквозь рыхлое жидкое зеркало я высмотрел, как угловато двигался косяк рыбешек. Затем, глотнув буруна, тошнотворно зафыркал, сплевывая вязкие плевки.
– Какой же это кайф… – мечтательно протянула Карина и растянулась в улыбке, всплыв животом вверх и подставив лицо солнцу.
– Да, есть такое.
– Так хочется жить у моря.
– И зарабатывать на жизнь продажей магнитиков.
– Ну почему сразу магнитики, – деловитым тоном сказала Карина. – Я могу, например, устроиться администратором в каком-нибудь отеле. Английский я знаю неплохо.
– А я кем? – перебил, зная, что эта волынка может длиться до вечера.
– Ну, не знаю. Водителем автобуса.
– Возить этот пьяный сброд? – спросил я, указывая на пляжников.
Она пожала плечами, закругляя беседу. Я отвернулся. С расстояния пляж казался умиротворенным и лишенным базарной суеты. На мелководье по-прежнему барахтались и верещали дети, на шезлонгах грилировались курицы, а дядьки стояли и оттопыривали животы. Железные трубы удерживали натянутые тенты. С пирса неуклюже спрыгивал молодняк.
Ослепленный солью и сиянием пляжа, я сощуренно любовался, как, поддетые дымкой, гордо и грозно возвышались вдали горы – с каменистыми верхушками, с комами обросшей зелени по бокам.
Вскоре Карина заявила, что устала, и поплыла к берегу. Я сопроводил ее до камней, бьющих ноги при накате волн, придержал к самой прибрежной гальке. И с шумным плеском рванул назад. Жмурясь, отплыл задом на глубину и понаблюдал за Кариной. Она обходила лежбища, сально блестя лопатками и вальяжно перекатывая ягодицы. Я самодовольно отметил, что ее подтянутая фигура, как бы она мне не приелась, выгодно отличалась от всех тех топорных конструкций в купальниках, что праздно шастали и шкварились поблизости. От всех тех страшных девушек, что выползали на берег наподобие увечных крабов.
Ведь, как ни крути, именно на пляжах обнажается вся суть женского тела. Скрыть мало что удается. И каракатичность, непропорциональность, неухоженность открывается во всей красе. И не могу сказать, что меня это очень радует. В городе, когда на девушке или платьице, или шортики – остается место для воображения. И ты всегда приукрашиваешь внешность, дофантазируешь в плюс, наделяешь ее в мыслях лучшими чертами, чем оно может оказаться на самом деле.
Перед взором проплыла фыркающая девочка в шляпке. Имея на плечах спасательные бицепсы, она дергано торопилась догнать мамашу, величаво, как танкер, бороздившую морскую гладь в сторону говоривших. Там женщина с белесым от крема носом громко доказывала прелести выбранной экскурсии. Остальные, три мерно качающиеся на волнах прилизанные головы, похожие на спички-переростки, слушали с затаенной скукой.
Зыбь укатилась, и я неподвижно повис под радостными лучами морского солнцепека, в ласковой стеклянной толще. Только иногда шевелил ногами, сохраняя равновесие.
Выпрямившись, поднатужился и помочился. Моча расширялась и по-родному обдала теплом бедро. Девушка в белом купальнике залезла на матрас, выставив свою заднюю часть для загара. Мне детально было видно складчатое ущелье, зажеванное трусиками, между ног.
Как заблудившийся кит, рядом проплыл мужик. То погружаясь, то выныривая. У него смешно торчал на макушке хохолок слипшихся волос. Слизистая его носа добротно очищалась, отчего ему приходилась зычно отхаркиваться. И тут же расплескивать рукой сгустки.
На побережье царил многоголосый гул, пересекаемый иногда окриками и пискливыми визгами. Народу коптилась тьма. Все новые порции пляжников прибывали, навьюченные сумками и рюкзаками. Пляж был забит телами, зонтами, подстилками. И ряды разноцветных въетнамок мирно ждали купающихся.
Почти никого из них уже нет в живых.
***
Наплававшись до изнеможения, я выгребся на берег. На ходу отплевывая вязкую соль. Незаметным движением подправил плавательные шорты, чтобы их прилипшая ткань не сильно очерчивала скукоженное хозяйство. Стекающий потоками, плюхнулся на свое полотенце. Карина лежала на животе и читала книгу.
– Ты тут цирк пропускаешь, – доверительно заявила.