В небе было множество черных точек, прямо над дымчатой зеленью. Россыпь точек густела, нарастала, обретая черты. Несколько секунд – и огромное, несметное скопление птиц бесшумно пронеслись над побережьем. Они направлялись на юг, в сторону моря.
Зрелище вызывало необъяснимые, а потому тревожные предчувствия. Птиц было так много, что на некоторое время над курортом нависла тень.
Птицы быстро скрылись из виду. Я наблюдал, как они таяли в неверном горизонте. Дрожащими от неясного волнения руками достал сигареты и закурил еще одну. Постепенно успокаиваясь, я пристально всматривался в зеленые холмы гор. Там не было ничего нового, ничего необычного.
С разных отелей грохотала музыка, создавая какофоническую муть. Местный трудяга деловито крутился возле ящиков, не подавая ни малейших признаков страха. Все шло своим чередом.
Затушив окурок в пепельнице, я хотел было уже покинуть балкон, как нарастающий шум привлек мое внимание. Растительность гор вдруг начала взбудоражено сотрясаться, ветви заходили ходуном. Было совершенно безветренно, и потому вдвойне удивительно. Да и на ветер не было похоже – деревья дергались разрозненно, хаотично, будто их снизу что-то или кто-то с силой трясли.
И тут началось.
Сначала резкий, дикий вопль. Он звучал далеко, едва перекрывая музыку. За ним новые, другие. Грохот бьющихся машин – и тут же завывание сигнализации. С гор волной накатывал шум панической суматохи и ошалелого бега.
У меня душа ушла в пятки.
Лихорадочно соображая, я выскочил из номера. Выронив пластик, я спохватился поднять и все же закрыть за собой дверь. Спустился на негнущихся ногах вниз, побежал к бассейну. Тут рьяно играла музыка, заглушая другие звуки. Царила атмосфера спокойствия и праздности.
Я заорал, махая руками. Выискивал глазами Карину. Люди рядом шарахались от меня, отступали в сторону, будто я психически неуравновешенный. Наконец заметил ее. Она беспечно плавала в бассейне и не слышала, что я ее звал.
В то мгновение, когда Карина обратила на меня внимание и, перестав плавать, уставилась в немом удивлении, я тоже внезапно остановился. Она глядела куда-то за мою спину – сначала недоуменно, оторопело. А затем, спустя секунду, я увидел, как ее лицо исказилось в страшном крике.
***
Не могу точно сказать до сих пор, на кого они были похожи больше – на собаку, на волка или на медведя. Гибрид, помесь всего, и в то же время нечто новое. Их атака была бесшумной и внезапной, и урон оттого нанесен ужасающий.
Тем, что я выжил, я обязан невзрачному безымянному мужичку – он стоял как раз между мной и нападавшим кипящим волком. Первые звери, перескакивая через стены, обрушились на отель с хладнокровной жестокостью. Они выбирали жертву, впивались в нее, и утаскивали обратно. Еще одна особенность, которой нет объяснения – ни один кипящий волк не зарился на чужую жертву, на того человека, которого уже кто-то ухватил.
Кипящий волк ринулся на мужичка, повалил его прямо у моих ног. Рывком рванул челюсть и часть шеи. Хрустнуло, хлюпнуло брызнуло горячей кровью. Мужичок с месивом вместо лица, где выделялись выпученные глазища, что-то напоследок пробулькал. Я робко пятился назад, задыхаясь и просто не веря в происходящее. Пробегавшая перекошенная женщина толкнула меня локтем, и, если б не натекшая лужа от мужичка, я бы не поскользнулся. А так, вскрикнув, я грохнулся в бассейн.
Тут же, наглотавшись воды, подскочил на ноги. Чье-то дрожащее, взвинченное, ревущее тело прижалось ко мне, и я машинально обнял, чувствуя, что это была Карина.
Мы замерли в ступоре. Просто стояли и наблюдали. Нашему взору открылась ужасающая, муторная картина ада. В растущей панике и сутолоке, вопя и моля, десятки людей в плавках и купальниках пытались убежать, скрыться, сохранить себе жизнь. А среди них рыскали огромные пепельно-черные звери, вгрызаясь в того или иного, разрывая плоть, перебивая кости с гадким хрустом. И люди, один за другим, замирали, схваченные. Истекая кровавыми ошметками, уволакивались прочь.
Клубная музыка продолжала играть. Создавалось впечатление какого-то гротескного, психического фарса. Будто все происходило не на самом деле. Будто спутали декорации для фильма ужасов, и этих страшных, но дрессированных, с налепленной шерстью собачонок вот-вот уведут за кулисы или в вольер.
Ведь окружающая нас природа, пусть и огромна, пусть и разрослась давным-давно до невообразимых масштабов, сейчас уже выучена, обследована и зажата в тиски. И ничего в ней больше не в состоянии особо удивить. Ничего не в состоянии быть скрытым и непонятым, а тем более – устроить массовую гибель.
Мы привыкли, что с нами ничего страшного не происходит, что, как и раньше, мы лишь сторонние наблюдатели. Все – вымысел. Игра. Театральная постановка. Розыгрыш для ютуба. Съемочный процесс.