Глухой и гулкий рев разносился по долине.
Из сизой мглы, терявшей горизонт, возникал пунктир танкера. Он нес очередную порцию мусора. Того самого мусора, что был когда-то вещами, любимыми предметами, одеждой, мебелью, игрушкой. А отныне призванного стать частью огня.
Танкер шел плавно, загодя обходил наросты затопленных пиков. Оставлял за собой временно очищенный от пепла след, ровный, будто проведенный валиком.
У кромки берега плескались бесчисленные наслоения рыб. Белобрюхие, вспученные, разлагающиеся, омываемые горячими волнами. Сбитые в один неровный трупный шлейф, который тянулся вдоль всего побережья. Несколько особо крупных торчащих горбов принадлежали, скорее всего, мертвым китам.
Истопник попробовал представить, какой там стоял запах. И тут же ощутил тошноту. Приторную, мягкую, как само тело гниющей рыбины.
В грудине подло подстерегал кашлевой спазм, готовый сорваться в любую секунду.
Финиковый смачно отрыгнулся. Истопнику это напомнило – с подобным рыком львы возвещали своему прайду о сытости. Да, львы. Теперь их уже нет. Второй Протуберанец превратил всех зверей в обожженные куски мяса.
– Вот еще что, – расслабленным голосом сказал Финиковый. – Запомни хорошенько, черепок. Пока что ты никто. Просто череп. Тело с лопатой. Если же продержишься неделю – станешь одним из нас. Полноценным кочегаром. Сочетание агрессивного ультрафиолета, что, не питай иллюзий, отлично просачивается сквозь толщу взвешенных туч, а так же защитного химического состава, океанской воды, в которую добавляют ионы серебра, – все это дело в совокупности повлияет на твою шкуру. Хронический ожог будет иметь вполне индивидуальный окрас. Запомни, отныне ты живешь в мире, где старые имена потеряли значение. Нас не интересует, как тебя звали раньше. Мы дадим тебе новое имя – наиболее подходящее. Оно будет зависеть от того, какой оттенок приобретет твоя закопченная шкура. Если, конечно, успеет приобрести. Усек, черепок?
Истопник вздохнул. Становилось все жарче – массивный бок Печи надвигался. Под транспортом проплывал сухой, горелый подлесок, покрытый серыми сугробами. Мелкими проплешинами выделялись курящиеся возвышенности каменных глыб.
Он сорвал край с пакетика антиканцерной сыворотки. Вылил прозрачную жидкость в стакан, разбавил соком. На миг пресек дыхание – и залпом, в три глотка, выпил. Сывороточная горечь успела обжечь язык, истопник скривился и мотнул головой. Отдышался, пережидая стихающее отвращение.
В это время пепельные лепестки продолжали трепыхаться в блуждающем ветерке, словно миллионная стая всполошенных, некогда живших здесь бабочек.
5
Работяги продолжали сидеть, зевая и вяло переговариваясь, когда транспорт зашел в тоннель и вскоре остановился.
– Не дергайся, – сказал Финиковый новичку. – Мы люди режимные. Действуем четко по расписанию.
– Ох и душно здесь, – пожаловался новичок.
– Ага, дуйки выключились, – показал на решетчатые полосы на потолке. – Это еще не предел. Вот во время работы будет самое пекло.
Наконец выдвижной коридор прикрепился к люку – и группа безмолвно, гуськом, задвигалась к выходу. Истопник осторожно выпрямился, но все равно закашлялся.
Они оказались в пустом и темном трапе. Вышли к небольшому холлу – сплошь усеянному у стен кадками с растениями. С холла по сторонам вело много коротких поворотов, ведущих к закрытым панелям. Все они горели блеклым сероватым светом.
Первые завернули налево и направились к ступенькам. Группа последовала за ними.
– Облом, – проворчал Финиковый.
– Что такое? – тревожно подхватил новичок.
– Снова пилить на пятый этаж, – с огорчением произнес Финиковый. Новичок любопытно крутил головой, сбивая шаг, наступая на пятки впереди идущему и подставляя свои пятки идущим позади.
– Почему именно на пятый? Тут нигде нет указателя. Или всегда на пятый?
– Нет, не всегда. Наш маршрут туда, где темно. Где не горят ультрафиолетовые лампы.
– Не понял.
Истопник сердито вздохнул.
– Фотосинтез, черепок, – язвительно заметил. – В Тартаре тебе ничего не рассказывали о фотосинтезе?
Новичок простодушно пожал плечами.
– Растения выделяют кислород. Газ, которым мы дышим. Они испускают его при воздействии ультрафиолета. Вот, глянь на потолок – длинные тонкие трубки. Это ультрафиолетовые лампы. Для нас же ультрафиолет в больших дозах вреден и опасен. Хирон автоматически определяет нам маршрут, отключая лампы. И, получается, там мы должны пройти. А когда мы пройдем – включит снова. Потому что растения должны и дальше выделять кислород, а мы и дальше должны дышать. Раньше источником ультрафиолета было солнце. Но теперь оно взбесилось и стало жарить нас, как ощипанных курей. Последствия ты видел сам.