Новичок послушно кивал. По его лицу невозможно было определить, понимает ли он хоть слово.
– Так же, кстати, будет у тебя в комнате, – терпеливо продолжал истопник. – Полно растений, которым нужен ультрафиолет. И ты, которому нужен кислород. И Хирон, который тебе все это регулирует. Замкнутый цикл.
К ним обернулся рыхлый, пожеванный работяга и простодушно ухмыльнулся. Его лицо было похоже на подгоревший блин.
– Мы все тут – создатели туч.
– Иди давай, создатель, – желчно рявкнул истопник.
– Хирон всегда показывает путь, – добавил Финиковый. – И водит нас по коридорам, как баранов.
– Ну, тут уже каждый все расставит по своим местам, – веско сказал истопник и внимательно взглянул на новичка. – Ты вот, к примеру, со временем заметишь, что мы могли бы подниматься на пятый этаж на лифте. Ведь он здесь существует. И не один. Громадные грузовые гробы. Они способны за раз отвезти всю нашу группу на нужный этаж. Но вот уже почти полгода, как лифты не работают. С тех пор мы таскаемся пешочком. Ты, может быть, спросишь – а почему не работают? Или, что еще важней, почему до сих пор не починены? Отвечаю. По официальной версии Печь, как оказалось, уже не вырабатывает достаточное количество тепловой энергии.
– А по неофициальной, – подхватил Финиковый, – в тот день, когда лифты стали, в Тартаре церемонно и с помпой открылся спортивный комплекс с десятью теннисными кортами, бассейнами и футбольным стадионом.
Истопник исподволь следил за реакцией новичка. Тот тщательно смотрел под ноги, боясь повторно зацепиться за ступеньку и зарыть носом в бетон. Тогда истопник мельком обернулся к Финиковому и обменялся с ним быстрыми взглядами.
Новичок задумался.
– О кортах не слышал, не знаю. Но, когда я жил в Тартаре, у нас часто бывали перебои со светом, – скромно заметил.
– Надо же, – фыркнул истопник. – И что вы, со свечами ходили?
Новичок непонимающе пожал плечами.
Группа добралась к терминалу ожидания. Это была вместительная, просторная комната. Тусклый свет лился из дальней голой стены. В противоположном от входа углу чернел квадрат экрана.
В терминале во всю ширь тянулись ряды дырчатых скамеек, спинками прижатых друг к другу. По периметру маячили буйные заросли.
Большая часть рабочих расхлябанно расселась на скамьях, другие заняли очередь у голой стены.
– Садись, отдыхай, – сказал Финиковый. Скосился на свой циферблат. – Еще пятнадцать минут до твоего звездного лопато-часа.
Новичок сел рядом. Беспокойно разглядывал комнату. Истопник огляделся, едва задерживаясь на чем-то, достойном внимания. Вокруг были лишь заскорузлые работяги – в ожидании труда и борьбы за жизнь.
– Ты же ничего не знаешь о лопато-часах? – грубо спросил у новичка. Тот покрутил головой. – Глянь на свое левое запястье. Это циферблат. Твое удостоверение личности. Он намертво прикреплен к твоему гидрокомбинезону. В нем жизненно необходимая информация. Твой режим. Твои возможности. Черным отмечены твои рабочие часы в Печи. Шесть часов. Стандарт. Бывают еще четыре часа – ля больных, увечных. Мы их называем Дефективная группа. И есть еще два часа. Это уже совсем для дохляков. Ясно?
Новичок кивнул, разглядывая свой циферблат.
– Рабочее время мы называем «лопато-часы». Не тупой, догадаешься, почему. Машешь себе лопатой и пытаешься при этом не сгореть живьем. Остальные часы – твои выходные. Серым отмечен час до работы и час после. Мы называем это время – «между собакой и волком». Это время отправки и возвращения. Вот как раз сейчас твоя стрелка на сером – а через десять минут будет на черном. Время пахать. Ясно?
– Ясно, – безжизненно промямлил новичок.
– Тогда последнее. Тебе нужно подойти к тому экрану и прислонить циферблат. Регистрация. После чего откроется окошко – и ты обзаведешься своим инструментом, защитными перчатками и респиратором. Предлагаю успеть это заполучить.
Новичок нервно забегал глазами, подскочил и поспешил к очереди.
Истопник и Финиковый провели его взглядами.
– Думаешь, засланный? – прошептал Финиковый.
– Возможно.
– Дело ведь нешуточное. Кто-то мог проколоться, настучать.
– Мог. Мы ведь… – прервался истопник. Захлебывающий, трескучий взрыв кашля переломил его пополам.
Его раздирало и раздирало. Оглушенный, истопник слышал лишь натужные удары пульса в висках. Финиковый что-то увещевал, похлопывая по спине.
Подняв пылавшее, оплывшее лицо, истопник увидел Кирпичного. Пьяной походкой тот отползал от очереди. Неприкаянный и тихий, присел на скамейку, принялся надевать перчатки, фиксировать пальцы, скручивать узлы. Машинальные движения, одеревенелые пальцы, стеклянные и пустые глаза. Затем Кирпичный ухватился за черенок лопаты. Замер.