Пока истопник говорил, в отдалении нарастал шум. Они отвлеклись, оглянулись. Работяги сползались в одно место, привлеченные возней и шумными окриками.
Приглядываясь и ничего не видя, Финиковый подорвался с места. Истопник последовал за ним.
Они подошли к темной, огороженной множеством пещерных наростов площадке. Несколько работяг стояли в отдалении, на известных позициях, закрывающих обзор церберам. Остальные кучкой окружили Коньячного – тот, статный, крепкий, возвышающийся, схватил за грудки новичка, прижал его к конусу сталагмита и агрессивно потряхивал
Подойдя ближе, истопник услышал:
– …смотрю, эта падла вниз поехала. Пропустила свой выход – и почесала прямиком в Тартар, – объяснял другим Коньячный, затем обратился к новичку: – Признайся, сука, ехал сдавать нас?
Новичок судорожно махал головой. У него уже был разбит нос, а под левым глазом натекал огромный волдырь.
– Нет? Нет, говоришь? – шипел остервенело Коньячный. – А куда ты ехал? Давай, рассказывай нам! Куда ехал?
Новичок что-то невразумительно мямлил. Он весь дрожал, истекал слезами. Жалости это не вызывало, а скорее наоборот – хилого, растрепанного, жалкого, работяги сдерживали себя из последних сил, чтоб не разорвать его на куски.
– Даю тебе последний шанс, – шепотом, но очень внушительно сказал Коньячный. Грузно ударил в живот. – Или ты скажешь, зачем туда ехал, или я прикончу тебя на месте.
Новичок лихорадочно шарил глазами по лицам работяг. Истопник спохватился, отвернулся. Он хотел отойти в сторону, но работяги плотно обступили его со всех сторон. Тут он услышал возглас. Вздрогнул. Замер. Закрыл глаза. Тут же холодком по коже, страшным и мучительным, почувствовал, что поворачиваются к нему, в его сторону.
Новичок нашел его. Высмотрел. И теперь он все расскажет.
И кашель с кровью покажется ангельским писком.
– Вот!.. Он!.. – начал лепетать новичок, захлебываясь кровью, слюнями, желанием выжить, указывая на истопника.
Большими шагами, будто сонный и нездешний, истопник вмиг оказался возле новичка, выхватил его из рук Коньячного – и стал ударять об конус сталагмита. Поначалу новичок хрипел, сипел, булькал. Сопротивлялся. А удары продолжались. Один за другим. Прикладывая ладонь ко лбу, истопник со всей силой вминал чужой затылок в зазубрины камня. Хрустело, брызгало. Чавкающие звуки дробились вперемешку с затихающими всхлипываниями новичка.
Истопник бил, бил, бил. Ощутил, что уже не может удержать тело. Отпустил, отошел – тело сползло вниз. С раскрошенного затылка быстро набегало черное, мерцающее в сумерках озерцо.
Кто-то одобрительно постучал по его плечу. Он обернулся. Это был Финиковый. С его лукавой, жестокой ухмылкой.
В это время, удовлетворенные, работяги спешно начали расходиться.
15
Едва доходя до душа, истопник скинул гидрокомбинезон. Включил напор на максимум. Струя обдала горячей, капризной колкостью. Он раскашлялся, сплюнул. Напор воды то худел, то наращивал мощь. Время шло. Полчаса, час. Истуканом он подставлял свое тощее тело воде. Он знал, что может простоять так вечность. И ритуал очищения ничего не даст. Не поможет.
Нет никакого очищения.
То, что выйдет из воды, уже не будет человеком. Из воды выйдет зверь, зверь в человеческом обличье.
Обливаемый водой, он держал в руке лоскуток. И никак не мог вспомнить его цвет. Сам себе улыбнулся. Если б он оставался человеком, то, быть может, все же вспомнил бы. Но зверь не способен различить цветов.
Загорелась световая панель лифта. Истопник не смог сдержать вздоха облегчения. Теперь ему не придется оставаться один на один со зверем.
В салоне транспорта уже торчали лысины. Первый ряд был занят, истопник сел во второй. Работяги попадались знакомые, но не все. Озабочено молчали, каждый на свой лад представляя, что увидит, когда выедет транспорт.
Сегодня была Талия. Старушка с расшатанными креслами и отбитыми подлокотниками. Нетронутая снаружи, но видавшая жизнь изнутри.
Стрелка циферблата показывала два часа пополудни.
К истопнику долго никто не подсаживался. Заходили азиаты или европейцы, не говорящие по-русски. Но вскоре показался Пивной, он узнал истопника. Работяга был ветх, сутул, хил. Лоснящийся нос облазил шелухой.