Для танца выходят два пожилых охотника. Двое помоложе приближаются к ним, почтительно склоняются и берутся по очереди обеими руками за колено и голень танцующих. Потом аналогичная сцена повторяется многократно.
После этого начинают перечислять подарки и приношения, сделанные союзу: деньги, мясо и пр. Говорят, что мясо будет передано в семью Гимба Кулибали, а потом все будут его есть.
Женщины из деревни принесли пищу и ушли. Все приступили к трапезе. Затем возобновляется песня. Выходит танцевать Баги Конате — охотник из деревни Каласа в округе Сиби, известный симбон. Надо отметить, что почти все присутствующие не-охотники — мальчики разных возрастов. Ни женщин, ни даже взрослых мужчин среди гостей — нет. По дороге к этой площадке один мужчина, житель деревни, сказал мне, что боится идти к охотникам.
Подходят все новые и новые охотники. Они ломают свежие ветки и бросают их под ноги некоторым из присутствующих со словами: «Карамого, нби сон!» — «Учитель, (прими в знак) моего почтения!» Мне говорят, что таков обычай и так выражается иерархия в союзе.
Исполняются маана — хвалебные песни. Объектом восхвалений становятся поочередно некоторые из присутствующих, в том числе Баги Конате. Они выходят в центр площадки и под пение гриотов исполняют танцевальные па. Объектом маана становлюсь и я. Приходится выйти на площадку и исполнить что-то имитирующее охотников. Вскоре произошла общая заминка в действии. Поводом послужило исполнение джанджо — гимна выдающихся охотников и воинов. Только симбоны имеют право танцевать под его ровные величавые звуки. Баги Конате предупреждает меня не выходить для танца, поскольку он «плохой, опасный». В это время в центр площадки направился Сине Кейта — руководитель всего праздника, глава охотничьего союза и наш непосредственный хозяин. За ним последовали еще трое, включая и самого Баги Конате. Сине Кейта был предельно важен, сосредоточен, напряжен. Вдруг он резко остановился, прекратил танец и вернулся на свое место расстроенный. Случилось замешательство, в ходе которого нас попросили удалиться под каким-то благовидным предлогом. Позднее же выяснилось, что Сине Кейта заявил, будто кто-то из присутствующих желает ему зла; что давно никого не призывали к ответу, но что в этот раз подобное не сойдет с рук, что кому-то придется «отрезать хвост», то есть кто-то жестоко поплатится за совершение чего-то недозволенного (без конкретизации). Все это говорилось без нас, приглашенных. Вообще, похоже, что это было закрытой частью мероприятия. И, судя по разговорам, Сине Кейта плакал, когда вернулся на место после испорченного джанджо.
В 16.50 нас снова пригласили для присутствия на церемонии торжественного входа охотников в деревню после дневного пребывания вне ее пределов.
Колонна охотников входит во двор семьи Кулибали. Охотники обходят кругом кучу мусора. Обойдя ее, строй рассыпается. Охотники начинают по очереди подходить к хижине, где поутру совершалось жертвоприношение, и, склонив ружье, стреляют вовнутрь ее и в проход за домом.
Мясо положено на циновку: большие куски отдельно, малые — в стороне. Все охотники расселись, освободив площадку. Слева от входа в хижину появляются калебасы и козленок черной масти, затем охотники разбирают вход в хижину. Мне объясняют, что это загон для скота. Первым туда входит Сине Кейта. За ним следуют старики, которые перед этим шли в церемониальной цепочке впереди гриотов. Один из распорядителей церемонии, охотник Куйате, выходит вперед и говорит несколько слов о симбоне Гимба. Остальные охотники присаживаются на корточки и по призыву Фасине Канте начинают свистеть в свистки.
В это время один из стариков внутри загона занимается гаданием, бросая орехи кола. Затем он говорит, чтобы все встали и стреляли в воздух. Присутствующие охотники повинуются, после чего возвращаются на свои места. Мне сообщают, что новое приношение (а это опять были две курицы) удалось: они взлетели, после того как им перерезали горло. По возвращении охотников на свои места четверо в центре площадки, на которой разворачивается действие, с большой поспешностью приносят в жертву черного козленка. Тот не успевает вскрикнуть, как ему перерезают горло; переворачивают, отрезают ноги и перебрасывают через циновку; быстро взрезают шкуру и сдирают ее; разрезают тушу; перебирают внутренности.
Тем временем для охотников разносится нища: сентере макулу — серый хлебец; вареная кукуруза; смесь арахиса и тамба; мед; баси — рассыпчатая просяная каша.
Содержимое желудка жертвенного козленка вываливается на кучу мусора посреди двора. Мясо животного разрезано и Положено в ведро. Эта часть церемонии закончена. Все расходятся, чтобы встретиться с наступлением темноты на площади. Остаются самые знаменитые охотники. Оказывается, что для них этот этап церемонии еще не закончен. Кто-то принес им на горящей палочке зажаренную и предварительно надрезанную печенку жертвенного козленка. Охотники делят ее и едят. Это — привилегия самых знатных.