Вдруг одна из трусишек, плохо державшаяся на верхушке кучки, сорвалась, соскользнула вниз и опять поползла на гору из крысиных тел.
По шкурке кота пробежала волною дрожь. Шкурка на спине нервно подергивалась; уши плотнее прижались к макушке…
Я протягиваю к коту блюдечко с молоком, парное сырое мясо, — кот не обращает ни на что внимания. Он мечтает только о крысах… Но достать сквозь решетку клетки он не может ни одну и ждет.
Привычка — вторая натура, и крысы мало-по-малу привыкают к тому, кто заставил так биться их сердчишки. Теперь неприятный для них кошачий запах принюхался, и долгое ожидание потеряло остроту первоначального страха.
Одна из крыс, скатившись сверху, с горы крысиных тел, раздумала вновь подниматься и начала охорашиваться, умываться и причесываться.
Кот нагнул голову, не сводя глаз с крыс, кончиками своих усов попал в блюдечко с молоком, встряхнул головой, отодвинулся дальше от клетки и снова сел, обернув себя хвостом.
Но крысы отважились ближе познакомиться с тем, кто и не думал их трогать. Они уже с любопытством стали протягивать свои розовые носики, нюхать воздух и становиться на задние лапки.
Кот обошел клетку и сел уже полубоком к затворницам… И вдруг чудо: одна из крыс до того расхрабрилась, что подошла к решетке и тихо полезла по ней наверх. Она почуяла запах молока и мяса и начала втягивать в себя с наслаждением воздух. Через минуту за нею полезли наверх другие крысы; становясь все храбрее и храбрее, они стали бесцеремонно лазать по потолку, только на момент застывая на месте, когда кот делал какое-нибудь движение. А скоро они перестали, на него обращать внимания и начали на дне клетки в сене искать оставшиеся подсолнухи.
Коту надоело наблюдать. Он встал, поднял хвост трубой и запел свою обычную песенку. Я приласкал его; он принялся за мясо.
Тогда крысы окончательно убедились в своей безопасности и облепили стенки клетки, смотря с любопытством на страшного зверя, к которому они так привыкли, что перестали бояться.
С этих пор я продолжал каждый день аккуратно подносить клетку крыс к коту, чтобы кот и крысы окончательно подружились.
На следующий день я добился того, что кот, наевшись, влез на клетку и улегся на ней спать, совершенно не обращая внимания на крыс.
Наконец, я решил в одно утро совсем близко познакомить, старых врагов. Я открыл дверь клетки и, взяв обеими руками кота, насильно сунул его голову вперед, в клетку. Крысы шарахнулись в противоположный конец клетки.
Кот недоволен. Он упирается лапками в край клетки, но голова и передняя часть туловища его уже внутри. Я придерживаю на всякий случай его лапы. Кот, зло прижимая уши к затылку, щурится…
Я губами произвожу магический призывный писк, и живая куча вся, как одна, по команде поднимается на задние лапки и тянется по направлению к коту.
Кот делает движение, желая освободиться, но я держу крепко. Крысы смелее тянутся к коту… Вот они уже со всех сторон робко обнюхивают кота, а одна даже сидит у меня на руке и осторожно трогает зубами коготь кота.
На следующий день я сажаю кота в клетку, запираю за ним дверцы и смотрю, как мои трусишки подходят, к нему со всех сторон, тянутся, сидя на задних лапках, к его шерсти и, обнюхав, уже мало обращают на него внимания.
Что было тут дальше! Большой кот, у которого загорались еще так недавно глаза при виде убегающей крысы, трусил и втягивал в себя голову, когда крысы к нему приближались. А они, уже окончательно потеряв к нему страх, обращались, как с равным: влезали на него и располагались спокойно в его теплой, мягкой шубке.
В конце концов они ели с ним из одной чашки хлеб, намоченный в молоке, часто вырывая у кота изо рта пищу, и укладывались спать, зарываясь в его шерсти. Просыпаясь, кот будил крыс, заигрывая с ними лапкой.
Тогда я принялся учить их, готовясь к оригинальному представлению: «Нет больше врагов».
Я учил моих четвероногих друзей работать на канате.
Туго натянут над ареной цирка канат. Я сажаю на него крыс и приношу к ним кота. И вдруг… кот выпускает когти, грозно выпускает когти и царапает по канату, как будто хочет броситься на крыс.
Я говорю:
— Вот здесь крысы изображают белых рабов — телеграфных и почтовых чиновников, а кот их свирепого начальника. А ну, чиновники, подходите к начальству.
Крысы, которые поближе к коту, смело бегут вперед и протягивают свои мордочки.
— Обратите внимание, — говорю я, — как кошка целуется с крысами.
И крысы тыкаются в кота своими мордочками…