Дрожащими руками писал я воззвание в своем маленьком «зверином» театре, в моем Уголке, где я жил вместе со своими четвероногими и пернатыми друзьями. Это было воззвание народного шута, который должен был говорить, который не мог молчать, когда заговорила вся Россия.
Кончая дописывать красный плакат, я отдавал распоряжения моим помощникам. Для моего нового уличного выступления они запрягали в колесницу слона.
Мой Бэби, как бы чувствуя важность этого дня, сам растопыривал свои уши, чтобы легче было надеть на него упряжь. Через несколько минут я был уже в колеснице и вручал Бэби древко с красным флагом и надписью «вперед».
И вот мы на улице, как и вся Москва. Я вижу вокруг тревожно-радостные лица, алые ленты на груди мужчин и женщин. Казалось, весь город покрылся яркими цветами.
Среди этого моря веселых улыбающихся лиц появилась и моя колесница. Высоко подняв хобот, Бэби махал красным флагом и медленно, плавно двигался вперед. Я был в шутовском роскошном наряде и говорил с толпой. Толпа хлынула со всех сторон и потекла за мной. Затем к нам присоединились ученицы одной гимназии, и их радостное молодое «ура» выделялось среди криков толпы. А рабочие подхватывали звуки молодых голосов, и революционные песни волной раскатывались по улицам.
Колесница повернула на Тверскую. Выше всех над толпой возвышался мой великан, с поднятым хоботом, в котором алел флаг. Хобот двигался в такт, будто слон управлял хором.
В колесницу прыгнул молодой студент и надел мне через плечо красную ленту под громкие крики «ура». Но голос ревущего слона покрывал тысячи голосов. Бэби как-то особенно гордо поднимал в этот день свой хобот и голову, когда стоял в деннике и ел месиво из отрубей. Утомленный радостным днем, я заснул как убитый. Проснулся я утром от телефонного звонка и подбежал быстро к телефону.
— Я слушаю.
А чей-то разъяренный голос отвечал:
— Слушай ты, шут Дуров. Если ты еще раз появишься со своим слоном и воззваниями на улице, то пули пробьют толстое пузо твоего слона.
Итак, мой Бэби попал в революционеры, на которых охотились враги революции.
Вскоре после рассказанного Бэби попал в Крым. Волна революций занесла меня в Москву и разлучила с моими зверьми. Животные остались на попечении служащих.
Весь Крым был охвачен гражданской войной. На улицах Симферополя, где находились в то время мои звери, шла перестрелка. Пули залетали и в цирк. Первой жертвой был мой пеликан. Пуля пробила тонкую доску цирка и уложила на месте птицу. Служащие, оберегая свою шкуру, покинули цирк.
Наконец, наступило затишье. Притаившиеся в своих домах обыватели, как кроты, начали понемногу выползать из своих нор. Открылись двери булочной, и в воздухе аппетитно запахло свежим хлебом. Весть о хлебе быстро облетела соседние кварталы, и в булочную со всех сторон потянулись изголодавшиеся обыватели… Скоро на тротуаре возле булочной вырос серый хвост очереди. Поднялась перебранка, крики, спор; люди, не видевшие долгие дни хлеба, боялись, что до них не дойдет очередь. И вдруг, через головы толпы, через лес рук, жадно протянутых к булочнику, вытянулся огромный серый хобот слона. Он качался, как змея над головами толпы…
Глаза булочника широко раскрылись. Он с ужасом смотрел на страшного покупателя. В один момент около булочной не осталось Ми одного человека. Сбежал и сам булочник, а толпа с тротуара смотрела, как слон хозяйничал в булочной. Конечно, это был Бэби.
Он начал аккуратно брать хоботом через прилавок с полки булку за булкой, ничего не роняя и не задевая.
Булки скрывались в его пасти с неимоверной быстротой. Он их глотал, как пилюли. Когда он дочиста опорожнил полку, его хобот наткнулся на черную ковригу, над которой ему пришлось потрудиться. Обернув хоботом громадную ковригу, он перенес ее сначала на прилавок, а затем на пол, наступив на нее передними ногами. Бэби стал отламывать хоботом верхнюю корку, а затем отправил ее в рот вслед за белыми булками.
Публика, остолбенев, смотрела на громадную фигуру животного, спокойно распоряжавшегося в булочной. Когда Бэби наелся, он по цирковой привычке стал во все стороны кланяться — благодарить любезную публику. Тут только толпа поняла, в чем дело и кто был грабителем.
Как же Бэби попал в булочную?
Когда голодные служащие бросили цирк на произвол судьбы, Бэби почувствовал страшную тоску одиночества и голод, который заставлял мучительно сжиматься его бедный большой желудок.