Из этого я заключил, что собака имеет представление только о трех, смутное о четырех, которое сливается у нее в неопределенное «много».
Некоторые первобытные народы тоже в счете не шли дальше трех или пяти. Сенегальские негры и до сих пор все еще остаются при счете «пять» и считают так: пять и один, пять и два и т. д.
Бишка умер в глубокой старости.
В последнее время он работал мало, полуслепой, оглохший. Но для него было настоящим горем, когда его не брали в цирк. И, видя как я хлопочу около клеток, видя сборы к представлению своих товарищей по сцене, он начинал жалобно визжать и проситься на арену.
У Бишки была маленькая дочка Запятайка. Мать Запятайки происходила из чистокровных такс, и Запятайка своим складом очень напоминала ее.
От матери Запятайка унаследовала многое из ее замечательных способностей.
Кроме того, что она была очень недурным математиком, она могла бы поспорить с любым школьником, когда с глубокомысленным видом узнавала на карте моря. Она великолепно знала, какие в Европе имеются моря, и ни разу не перепутала Каспийского моря с Белым или Азовским.
— Будьте любезны, уважаемый профессор, — обращаюсь я с преувеличенной вежливостью к Запятайке, — укажите нам с точностью, где находится Белое море.
Стремительно «профессор» бросается к разложенной на арене карте и лапкой и мордочкой указывает на Белое море.
Публика хохочет:
— Видно сразу, что профессор был на севере.
— Ха, ха, ха! Не пробирался ли он в Ледовитый океан?
— Не был ли он одним из открывших северный полюс?
Эта шутка особенно нравилась детям. Они буквально визжали от восторга:
— Запятайка открыла северный полюс!
Конечно, знания географии маленькая дочка Бишки получила только благодаря моему внушению.
Но у Запятайки все-таки была удивительно развитая духовная организация, раз она могла воспринять тонкости и подробности изображения морей на карте.
Раз Запятайка спасла, благодаря своей восприимчивости к гипнотическим внушениям, всех бродячих собак города Пензы.
Я был у вице-губернатора[22] Пензы, большого любителя животных. Вдруг входит дама вся в слезах.
Вице-губернатор спрашивает:
— Ради бога, что с вами?.
В ответ, сквозь рыдания прорываются слова:
— Ах, что я видела на базаре! Это невозможно. Городовые забрасывают петли, на бродячих собак и куда-то их тащат. Невозможно слушать, как они визжат.
— Почему вы не запретите этого? — спросил я.
— Это зависит не от меня, — сказал вице-губернатор. — Таков приказ губернатора, князя Святополк-Мирского. Кстати, сегодня вечером князь будет у меня. Приходите и вы и, как защитник животных, заступитесь за собак.
Я согласился. У меня сразу созрел целый план.
Это была маленькая «военная» хитрость, и я сильно надеялся на помощь Запятайки. Запятайка должна спасти от смерти своих товарищей — пензенских бродячих собак.
Во время ужина я заговорил об опытах гипнотического внушения животным. Святополк-Мирский заинтересовался этим вопросом и сказал:
— Как жаль, что я не могу этого сейчас проверить.
— Почему? — спросил я, — я могу сейчас же послать за моей Запятайкой, и она вам покажет все то, о чем я рассказывал.
— Ах, пожалуйста, приведите собаку, — просил Святополк-Мирский. И я послал за Запятайкой.
Губернатор сам диктовал опыты:
— Пусть она возьмет щеточку с игрального стола.
Я сделал внушение, и Запятайка через минуту несла в зубах щеточку.
— Ну, пусть теперь она пойдет в соседнюю комнату, взлезет на стул к столику и проведет лапкой по струнам цитры.
И вторая задача губернатора была выполнена способной Запятайкой в точности.
— Замечательно! Необыкновенно! — повторял губернатор, а за ним все гости.
Тогда я попросил разрешения сделать собаке то, что ей самой захочется. В действительности, я хотел, конечно, чтобы она сделала, то что захочется мне. Мне разрешили.
Я пристально посмотрел в глаза Запятайки и создал в ее уме яркое представление о прихожей, о том, что там висит мое пальто, а в кармане пальто прошение. Прошение было о бродячих собаках.
Я хотел, чтобы Запятайка подала его губернатору.
Один миг, и маленькие лапки быстро, быстро застучали по паркету. Запятайка помчалась в переднюю прямо к вешалке. Еще минута, и она бежала обратно со свертком белой бумаги в зубах, подбежала к губернатору и трогательно уселась возле него, протягивая ему прошение.