На одном из столов лежал темный, похожий на ящик предмет высотой в шесть дюймов. В середине комнаты возвышалась широкая, полукруглая платформа.
Скрестив ноги, я сел рядом с платформой и принялся Ждать.
На платформе лежало что-то огромное, мешкообразное и живое.
Я не сразу сообразил, насколько огромен этот зверь.
Я сидел и смотрел, как он дышит.
Наконец чудовище зашевелилось и с неожиданной для такой туши легкостью село на платформу. Зрачки животного напоминали черные луны. Монстр заморгал, потом потянулся и зевнул. Я увидел двойной ряд загнутых внутрь клыков. В такой пасти сколько ни дергайся, будешь продвигаться в сторону глотки. Зверь еще раз моргнул и принялся вылизывать лапы. Потом прошелся длинным, черным языком по меху вокруг пасти. Проделав эти процедуры, он побрел в угол и облегчился. Когтистая лапа нажала на рычаг, и струя воды смыла нечистоты. Животное дважды царапнуло лапой по стальным плитам. Очевидно, инстинкт требовал за собой замести. Потом зверь подбежал к бассейну, плеснул себе в морду пригоршню воды и потряс головой. Потом напился, черпая воду сложенными в ковш ладонями. Повернувшись ко мне, он махнул лапой, показывая, что я тоже могу попить. Присев на корточки, я сделал пару глотков. Мы смотрели друг на друга с разных краев мелкого бассейна.
Потом странное существо отбежало к стене, выпустило когти и принялось, словно кошка, царапать обитую толстым ковром стену. Наконец зверь последний раз вытянулся, поднялся на задние лапы и посмотрел на меня. Ростом он был не менее восьми футов, а весил, судя по всему, фунтов девятьсот. Опустившись на четыре лапы, чудовище побежало к столу, на котором лежала темная коробка.
Затем оно щелкнуло переключателем и издало несколько непередаваемых звуков. Описать их не представляется возможным. Они отдаленно напоминали рык льва или бенгальского тигра с той лишь разницей, что в них звучала осмысленная, цивилизованная интонация. При мысли о том, что это — речь, меня охватил ужас. Очевидно, эволюция человека не предусматривала контакты с разумными существами подобного вида.
Зверь замолчал.
— Ты голоден? — услышал вдруг я.
Отчетливо выговоренная фраза донеслась из лежащей на столе темной плоской коробки. Значит, они пользуются механическими переводчиками.
— Не очень, — ответил я.
Спустя мгновение из коробки раздался короткий рык.
Я улыбнулся.
Зверь пожал плечами, пошел в угол комнаты и там нажал какой-то переключатель.
Металлическая стенка клетки скользнула вверх. Раздался визг, и маленький пушистый ларт прыгнул на пол. Огромная шестипалая лапа молниеносно накрыла грызуна. Зверь поднес его к пасти, прокусил шею и выплюнул позвонок. Затем он разорвал когтем брюхо и аккуратно выковырял все внутренние органы. Разложив на полу потроха ларта, животное принялось пожирать самые лакомые куски, время от времени деликатно посматривая в мою сторону.
— Вы не готовите пищу? — спросил я.
Переводчик включился, переработал человеческие фонемы и спустя мгновение передал мой вопрос на языке кюров.
— Иногда готовим, — сказал он. — Сырое мясо полезно для челюстей. От вареного они становятся слабее.
— Вареное мясо позволяет иметь меньшие по размеру челюсти, зубы и челюстные мышцы. Это, в свою очередь, способствует увеличению черепной коробки.
— У нас итак черепные коробки больше, чем у людей, — отозвался зверь.
— Кюры общественные животные?
— Общественные, — ответил кюр. — Но не в той степени, что люди. В этом наше преимущество. Кюр может жить один. Ему не нужно стадо себе подобных.
— Уверен, что раньше вы жили стадом.
— Очень давно, — сказал зверь. — Наш цивилизация насчитывает сто тысяч лет. На заре истории мы действительно жили большими группами.
— Как вы пришли к цивилизации?
— Через дисциплину.
— Наверное, тяжело такой тоненькой ниточкой связывать титанические, свирепые инстинкты?
Кюр протянул мне ножку ларта.
— Правильно. Вижу, ты хорошо понимаешь наши проблемы.
Я оторвал зубами кусок теплого, пропитанного свежей кровью мяса.
— Нравится? — спросил кюр.
— Да.
— Вот видишь, — оживился он. — Между нами не такая большая разница.
— Я и не говорил, что она большая, — улыбнулся я.
— Я плохо знаю людей, — признался кюр, — но у меня сложилось впечатление, что в большинстве своем это лжецы и лицемеры. К тебе это не относится.
Я кивнул.
— Они думают о себе как о цивилизованных животных, в то время как они — животные с цивилизацией. Согласись, что это большая разница.
— Согласен.
— Самые ничтожные из людей — земляне. Они возвели в культ собственные слабости и пороки. Они поставили во главу угла экономику. Они построили мир, основанный на еде.
— А что главное для вас? — спросил я.
— Слава, — сказал зверь и посмотрел на меня. — Ты можешь это понять?
— Могу.
— Мы с тобой солдаты, — произнес кюр. — И ты, и я.
— Объясни, как может ощущать славу животное, лишенное сильных социальных инстинктов? — спросил я.
— Благодаря убийствам.
— Убийствам? — опешил я.
— Задолго до начала стадной жизни мы собирались, чтобы убивать. Зрители заполняли целые долины.
— Вы дрались из-за пар?
— Мы дрались, чтобы вкусить радость убийства, — Ответил он. — Победитель, разумеется, имел право выбора. — Кюр отломил косточку и принялся выковыривать застрявшие между клыками кусочки мяса. — У людей, насколько я знаю, всего два пола. Этого достаточно для продолжения рода.
— Да, — сказал я. — Именно так все и обстоит.
— У нас три, а точнее, четыре пола, — сказал кюр. — Есть доминантный пол. Он соответствует вашему понятию о мужчинах. Инстинкты заставляют его оплодотворять самку и убивать. Существует также форма кюров, весьма близкая к доминантной, но неубивающая и неразмножающаяся. Иногда ее выделяют в отдельный пол, иногда нет. Еще есть носители яиц. Их оплодотворяют. Эти кюры меньше доминантных.
— Те, кого оплодотворяют, самки? — уточнил я.
— Если тебе так удобнее, да. Но через месяц после оплодотворения самки откладывают яйца в третью форму кюров. Эти кюры неподвижны. Они присасываются к твердой поверхности наподобие огромных черных пиявок. Яйцо развивается внутри их тела. А когда приходит время, разрывает его и выходит наружу.
— Значит, у вас нет матерей?
— В земном смысле этого слова — нет. Между тем выбравшись из кормильца, маленький кюр тут же привязывается к первому попавшемуся взрослому кюру, лишь бы это не был доминант.
— А если доминант?
— Тогда он попытается обойти его стороной, что вполне оправданно, ибо доминант может и убить.
— А если новорожденный тоже доминант?
— Доминант, конечно, никого стороной обходить не станет. Он выпустит когти и обнажит клыки.
— И?
— Взрослый кюр не станет его убивать. Малышам дают подрасти.
— Ты тоже доминант? — спросил я.
— Конечно, — рявкнул зверь и добавил: — Я не стану убивать тебя за этот вопрос.
— Я не хотел тебя обидеть.
Губы кюра растянулись.
— Большинство кюров доминанты?
— Большинство ими рождается. Многих потом убивают.
— Странно, что вас так много.
— Ничего странного. За то время, которое требуется женщине, чтобы выносить одного ребенка, самка кюра успевает отложить семь или восемь яиц.
— Малыши рождаются с клыками?
— А как же! Покинув носителя, они уже могут убивать мелких животных.
— Обладают ли носители интеллектом?
— Мы так не думаем.
— Но они могут чувствовать?
— Конечно. Носители реагируют на раздражение. Если их поджечь или ударить, они могут съежиться.
— Но на Горе есть и коренные кюры, — сказал я. — Те, которые родились на этой планете.
— Некоторые корабли были специально экипированы для колонизации других миров, — ответил кюр. — На борт брали все разновидности, кроме недоминантных. Туда, где, по нашим сведениям, сохранились поселения кюров, доставлялись яйценосы и носители.
— Вы пытались использовать местных зверей?
— Конечно, хотя проку от них зачастую было мало. Они слишком быстро дичали. — Кюр сгреб в кучку остатки ларта и швырнул ее в угол комнаты. Затем он вытащил из ящика стола кусок мягкой белой ткани и протер когти.
— Цивилизованность — понятие очень хрупкое.
— Существует ли иерархия полов?
— Естественно, — сказал кюр. — Она продиктована самой природой.
Первыми идут доминанты, потом яйценосы, потом недоминанты и, если считать этих существ тоже кнэрами, носители.
— Выходит, что яйценосы, то есть самки, главнее недоминантов?
— Конечно, — согласился кюр.
— Расскажи подробнее, — попросил я.
— Убив соперника, доминант отбирает понравившихся ему самок, связывает их и уводит в свою пещеру. Там он их оплодотворяет.
— Пытаются ли они убежать?
— Никогда. За это доминант может их убить.
— Что в это время делают недоминанты?
— Недоминант околачивается возле пещеры, стараясь не попадаться доминанту на глаза. Когда доминант уходит, недоминант начинает ухаживать за самкой, делать ей подарки и помогать по хозяйству. Со временем доминант позволяет недоминанту жить в его пещере на правах домочадца. Самки командуют недоминантами. На недоминантах лежит большая часть домашних обязанностей, в том числе и уход за малышами.
— Не хотел бы я родиться недоминантом, — пробормотал я.
— О, это повсеместно презираемая форма, — согласился со мной кюр. — Между тем бывают случаи, когда недоминант становится доминантом. Такое происходит, когда доминант слишком долго отсутствовал, когда недоминанта перегрузили работой и подвергли чрезмерным унижениям, а иногда и без всякой видимой причины. Благодаря последнему обстоятельству наши биологи расходятся во мнении, сколько же на самом деле полов у кюров: три или четыре.
— Похоже, недоминант — это дремлющий доминант, — предположил я.
— Может быть, — сказал кюр. — Никто не знает.
— Подобная система должна была неизбежно привести к появлению чрезвычайно агрессивных и свирепых животных, — сказал я.
— Или очень умных, — заметил кюр и выдвинул ящик стола.
Я кивнул.
— Мы — цивилизованная раса, — сказал он, — Не надо судить о нас по нашему кровавому прошлому.
— Когда вы переселились на стальные корабли и вывели свои миры на орбиту, убийства, конечно, прекратились?
— Я этого не говорил, — сказал зверь и задвинул ящик.
— Вы продолжали убивать друг друга и в космосе? — изумился я.
— А как же? — удивился в ответ кюр.
— Значит, прошлое осталось с вами?
— От него не уйти. Разве вы расстались со своим прошлым?
— Наверное, нет, — сказал я.
— Вот и мы — нет, — вздохнул кюр и поставил на стол бутылку и два бокала.
— Пага из Ара? — воскликнул я.
— Я знал, что ты это оценишь, — растянул губы кюр. — Видишь, даже печать на пробке: «Разливал Темус».
— Вот уж не ожидал, — улыбнулся я. — Ты обо всем подумал.
— Берег для тебя, — сказал он.
— Для меня?
— Конечно. Я знал, что ты до меня доберешься.
— Приятно слышать, — пробормотал я.
— Я ведь уже давно хотел с тобой поговорить. — Кюр разлил вино и заткнул бутылку. Мы подняли бокалы.
— За нашу войну, — сказал он.
— За нашу войну.
Мы выпили.
— Я даже не могу произнести твое имя, — сказал я.
— Можешь называть меня Зарендаргар, — ответил кюр. — Люди умеют выговаривать это слово. Если хочешь, зови еще проще — Безухий.