— Прости меня, господин! Меня обманули!
— В Порт-Каре утро, — напомнил я.
Она прижалась лицом к моим стопам.
— Если я не искуплю своей вины, господин, — пролепетала она сквозь слезы, — вели посадить меня на кол.
— Не сомневайся, — бросил я и вышел из комнаты.
Глава 2. ПОСЛАНИЕ НА ДРЕВКЕ КОПЬЯ. МОЙ РАЗГОВОР С САМОСОМ
— Наглость кюров переходит все границы, — сказал Самос.
Он сидел, — скрестив ноги, перед низким столиком, на котором стояли кубки с дымящимся горячим черным вином, блюда с ломтями жареного боска, запеченные яйца вула, а также вазочки с соусами и приправами.
— Как сказать, — пробубнил я в ответ. Не люблю говорить с полным ртом.
— Для них война — развлечение, — вздохнул Самос. — Равно как и для некоторых людей, — добавил он мрачно.
— Я бы не стал утверждать, что все кюры относятся к войне одинаково, — заметил я. — Для воинов это, конечно, очередная потеха, но для большинства война остается серьезным и ответственным делом.
— Вот бы все люди так думали, — проворчал Самос.
Я улыбнулся и запил яйцо добрым глотком горячего черного вина, приготовленного из растущих на склонах Тентиса бобов. Это вино здесь весьма ценится. На Горе за попытку контрабанды бобов можно поплатиться жизнью.
— Было время, — произнес я, — когда кюры хотели уничтожить Гор, чтобы проложить дорожку к Земле, которая, безусловно, понравилась бы им гораздо меньше. Готовность пойти на такое дело не увязывается с образом гордых, независимых зверей. Здесь все не так просто. Скорее всего, кюры ведут сложную игру. Своим посланием они пытаются придать нашим мыслям нужное направление.
— Ты думаешь? — прищурился Самос и вытащил из кармана длинную шелковую ленту, какими обычно перехватывают волосы невольницы.
— Приведи девчонку! — приказал он стражнику.
Спустя минуту в зал втолкнули молодую светловолосую женщину в короткой тунике.
Мне частенько приходилось трапезничать в этом помещении. Пол комнаты представлял собой огромную мозаичную карту.
Странно, но девушка ничуть не походила на рабыню.
— Она говорит на варварском языке, — заметил Самос.
— Зачем меня так одели? — сердито спросила она по-английски.
— Я знаю этот язык, — сказал я.
— Вы умеете разговаривать по-человечески? — раздраженно поинтересовалась блондинка и вполголоса добавила: — Придурки.
— Если хочешь, я могу с ней побеседовать, — сказал я Самосу.
Он кивнул.
— Я говорю по-английски, — произнес я на этом странном прекрасном языке.
— Почему меня одели в это тряпье? — тут же завизжала она, одергивая тунику, словно пытаясь спрятать под ней свои стройные ножки. — Мне не дали никакой обуви! А как вы объясните вот это? — Женщина ткнула пальцем в железное кольцо не шее. Шея, к слову сказать, у нее была белая и соблазнительная.
Самос швырнул ей ленту.
— Надень, — сказал я.
— Когда меня отпустят? — спросила блондинка, но, увидев глаза Самоса, поспешно перехватила лентой волосы. При этом ей пришлось поднять руки, коротенькая туника задралась еще выше, а груди приятно заколыхались под тканью. Девушка покраснела.
— В таком виде ее привезли, — произнес Самос. — Разве что на ней были какие-то варварские наряды.
Он махнул стражнику, и тот вывалил из мешка синие джинсы и фланелевую футболку. Не зная, что это ее одежда, я бы посчитал, что эти вещи принадлежали мужчине.
Девушка кинулась к своему добру, но стражник упер ей в грудь древко копья.
Здесь же находились и простенькие коричневые туфли, тоже мужского фасона, однако слишком маленькие для мужчины.
Я взглянул на ее крошечные ступни, полные грудки и стройные ноги. В невольничьей тунике скрыть свой пол гораздо труднее.
Рядом с туфлями валялись короткие синие носки.
Кажется, девчонка сообразила, что церемониться с ней никто не собирается.
— Мое платье очень короткое! — возмущенно произнесла она. — Мне стыдно.
— Сейчас на тебе женская одежда, — сказал я. — В отличие от этого. — Я ткнул пальцем в лежащие на полу тряпки. Поверх всей кучи красовались трусики и лифчик.
Блондинка густо покраснела.
— Верните мне мои вещи.
— Вот так она была одета, — повторил Самос, имея в виду ленту. — Давай сюда, — сказал он и протянул руку.
Девушка поняла без перевода и выдернула ленту из волос. Я видел, какими глазами смотрел на нее стражник, и улыбнулся. Парню не терпелось загнать ее в клетку для арестованных и там кое-чему поучить.