В дверях Слава столкнулся с чем-то чёрным и мягким. Это и был доктор Рознер, весь в плотной коже — пальто, перчатки, сапоги, шлем.
— Вы ко мне? — спросил он на ходу, когда Маргит и Слава, развернувшись, побежали за ним по дорожке, которая вела из конторы.
— К вам, — сказала Маргит.
— Тогда подождите, я скоро вернусь. В нашей больнице случилась беда с медведицей. Подождите меня здесь.
Он шёл очень быстро, передвигая длинные ноги, как будто был на ходулях. Слава с Маргит так быстро идти не могли и потому бежали рядом. При этом Слава шепнул Маргит:
— Не будем ждать здесь, пойдём в больницу.
— Можно нам с вами? — спросила Маргит на бегу.
Доктор Рознер не ответил, и они продолжали бежать, считая, что молчание — знак согласия. Так решил Слава и, наверно, Маргит, которая тоже не остановила бег…
А вот и больница. Первое, что Слава увидел, была настоящая военно-походная кухня. На колёсах большой бак с трубой. Слава сразу подумал о фронте, на котором он, конечно, не был, но всё знал по кино и фотографиям.
Походная кухня дымила вовсю, и от неё шёл приятный такой запах. Вокруг на кусках брезента, разостланных как ковры, высились разноцветные горы продуктов: мяса, овощей и фруктов.
Доктор Рознер подошёл к большой стеклянной двери и сказал:
— Постойте тут.
— А с вами нельзя? — спросил Слава по-немецки. Ему так хотелось туда — за эту стеклянную дверь, откуда доносился знакомый рёв медведей. Слава вспомнил все нужные слова и несколько раз повторил свою просьбу по-немецки.
— Нет, — сказал доктор. При этом он растопырил руки в перчатках и показал ими на плотное кожаное пальто.
Теперь Слава сообразил: директор зоопарка одевался весь в кожу, как рыцарь заковывался в железные латы. Рыцарь — от вражеских стрел и мечей, а доктор Рознер — от когтей и зубов своих питомцев.
Он уже скрылся за дверью, а Слава, поняв, почему ему нельзя в больницу, ещё больше захотел попасть туда. Но, к счастью, всё удалось увидеть сквозь стёкла двери.
Бидон на голове
Тёмно-бурый медведь метался и прыгал по коридору и при этом глухо, очень глухо рычал, гремел и звенел. Вы спросите, как может медведь греметь и, особенно, звенеть? Может, если у него на голове, по самую шею, надет большой бидон из-под молока.
Вокруг несчастного медведя суетились люди в белых халатах, а он мотал головой, царапал и бил когтями по бидону, выл и рычал.
— Что же будет? — Маргит схватилась руками за голову.
Слава, честно говоря, тоже испугался и страшно пожалел несчастного мишку, подумав, что если рвануть с силой бидон, можно оторвать ему уши. А что делать?
Всё произошло скорее, чем можно это вам рассказать. Доктор Рознер взялся за бидон и, как показалось Славе, повернул его, как поворачивают тугую крышку бидона или банки, когда хотят её снять. Директор зоопарка вместе с медведем укатился куда-то в глубь коридора, и Славе с Маргит ничего не стало видно. А в следующий момент дверь раскрылась, и они увидели доктора Рознера.
— Теперь я к вашим услугам. Слушаю вас!
— А мишка? — спросил Слава.
— Мишка пьёт молоко.
— Из бидона?
— Почему из бидона? Из миски.
— А бидон сняли?
— Сняли. Так вы пришли ко мне из-за этого бидона? Как же вы об этом узнали? Медведица влезла в этот бидон десять минут тому назад.
Тут в разговор вмешалась Маргит. Она рассказала, зачем они пришли в зоопарк, как разговаривали с Вольфгангом, и всю историю с медвежонком и даже с лотереей журнала ГДР. Славе даже стало как-то совестно, что они морочат голову такому занятому и смелому человеку, как доктор Рознер. А тот снял перчатки и с улыбкой протянул Маргит и Славе руки:
— Так давайте знакомиться: Карл Рознер.
Теперь они шли по той же дорожке к конторе зоопарка, и Слава заметил, что дорожка эта не так мала — с полкилометра, должно быть. А ведь сюда они пробежали по ней мгновенно.
Дорогой директор зоопарка рассказал им, что произошло с медведицей. Её взяли на проверку в больницу, заподозрив какое-то заболевание, которого потом, к счастью, не оказалось. А в вольере осталось у медведицы трое медвежат. Не так чтобы совсем крошки, а подростки, которые уже ели всё подряд. И медведица так загрустила по детям, что отказалась в больнице есть.
— Понимаете, — рассказывал доктор Рознер, — такие случаи бывали с другими зверями. Я знаю, что у вас в Москве во время войны бомбой убило льва и после этого львица отказалась от пищи и умерла. У нас вот недавно пума объявила голодовку, когда её разлучили с детёнышами. Но медведи — они так прожорливы…