— Егор Исаевич, скорее сюда!
На станции было много людей, которые не впервые имели дело с дикими зверями. Здесь были работники зоопарка со шрамами и зашитыми глубокими ранами. Были и такие, что выкармливали каких-то зверей соской и на всю жизнь сохранили к ним нежность и любовь. А иногда бывало, что это — шрамы на теле и любовь в сердце — сочеталось в одном человеке. Короче говоря, встречать зверей пришли не новички: в большинстве здесь были люди опытные и бесстрашные. И всё же они несколько растерялись, когда доктор Рознер сказал:
— Отправим зверей своим ходом прямо по улице.
Кто знает, почему директор зоопарка принял такое решение. Может быть, он хотел, чтобы путешественники поразмялись после дороги. Может быть, он подумал о берлинских ребятах: как будет им интересно увидеть зоопарк прямо на мостовой, под окнами домов, в которых они живут, где так недавно мчались автомобили и мотоциклы, двухэтажные автоомнибусы и велосипеды. А тут вдруг затопает слон, пойдут, покачивая горбами, верблюды, и это шествие замкнут своей переваливающейся походкой мишки.
Да, так оно и было.
Егор Исаевич, отлично зная характер своих пассажиров, помог быстро выпроводить их из вагонов. Слона Ямбо соблазнили небольшим ведёрком водки (этот пьянчуга любил противный водочный запах). Для большего соблазна в ведёрко всыпали три кило сахара.
Ямбо шумно вобрал в себя эту смесь, потом радостно помахал хоботом, протрубил что-то, что, может быть, означало: «Ура, с приездом!» — и шагнул из вагона на перрон.
Верблюды упирались недолго. С ними всё обошлось просто. Дидусенко не то похлопал, не то погладил и пощекотал главного верблюда, приговаривая: «Ну, дружок, не упрямься. Пошли, что ли!» И верблюд покорно ступил на трап, который вёл с вагона на платформу.
Мишка-валдаец упрямился. Конечно же, он не выспался. А кто, скажите, когда хочется спать, бывает доволен? Для капризов это самое подходящее время, когда не выспался. Так оно, кажется, бывает с людьми, и так же, оказывается, случилось с медведем.
Валдаец рычал, мотал головой и упирался всеми четырьмя лапами, когда его пытались тащить из вагона. Но и здесь помог Егор Исаевич. Он уже успел узнать, что главная мишкина страсть — бороться. Несколько раз во время пути медведь подходил к проводнику, приподнимался на задних лапах и обхватывал его передними: «Поборемся». Если у Егора Исаевича было время, он не отказывал Мишке в этом удовольствии. Они катались по вагону, но при этом Дидусенко был всегда начеку: вдруг Мишка увлечётся и забудет, что борется он не с медведем? Тогда надо выскальзывать из его объятий и для успокоения дать ему сладкую «куклу». Медведь набрасывался на старое одеяло, свёрнутое в трубку и политое сладкой водой. Он теребил эту «куклу», рвал зубами, рычал. В это время его загоняли за перегородку. А здесь на станции Егор Исаевич, играючи, борясь, вывел Мишку на перрон, откуда тот уже безропотно прошествовал на улицу.
Надо сказать, что перед прогулкой по городу зверей почистили, а слону устроили душ из пожарного шланга. Одно дело, если бы звери проследовали в зоопарк в автомашинах с высокими бортами, за которыми их и не видно совсем. Другое дело — прогулка по мостовой на виду у всех прохожих.
Слон раскланивается
Полицейские в белых перчатках указывали рукой: путь открыт!
Все светофоры загорались зелёным огоньком: путь свободен!
На поперечных улицах и в переулках терпеливо стояли автомобили и пешеходы. Их держал красный свет.
А в это время по прямой улице от вокзала в зоопарк важно шествовал слон. Ямбо помахивал хоботом, как бы раскланиваясь направо и налево. Когда звериная процессия останавливалась (а это было дважды на больших перекрёстках), слон поднимал сначала одну переднюю ногу, потом вторую. Он как бы пританцовывал. Это было так неожиданно, что с двух сторон на тротуарах зааплодировали.
Ямбо застыл. Что это? Знакомые звуки, точно прокатился горный обвал или пролетела шумная стая птиц.
Наверно, он вспомнил при этом ярко освещённую арену цирка, рядом пёстрые круги зрителей и такие же звуки аплодисментов. А вспомнив это, Ямбо подогнул обе ноги, опустился на колени и стал раскланиваться. При этом его уши взлетали и опускались, как два крыла.
Не так-то просто было поднять слона с колен и заставить его идти дальше. Снова работники зоопарка забегали вдоль всего квартала, занятого звериной процессией.
— Егор Исаевич!
— Дидусенко!
И Егор Исаевич выручил. Он поднял Ямбо с колен, конечно, не силой, а хитростью, и процессия двинулась дальше.